Ночь была тихой, прохладной, но сухой. Мария полной грудью вдохнула бодрящий воздух и направилась к садовой калитке, где ее поджидал Перан, держа под уздцы крепкого скакуна под темной попоной, фыркнувшего при ее приближении. Она узнала в нем Ланселота.

      – Ты ничего не забыл? – спросила она Перана, который при виде ее в новом наряде потерял дар речи.

      – Ничего. Пистолеты заряжены, и есть еще сумка с зарядами. Когда вы думаете возвратиться?

      – К четырем утра, если все будет удачно. Ты дождешься меня?

      – Не вас, Ланселота. Он наверняка будет в мыле, нужно уберечь его от утреннего холода.

      – Знаю, любишь ты своих лошадей, – засмеялась Мария. – Мог бы и обо мне подумать.

      – Я и подумал: в сумке для вас есть бутылка вина.

      – Все никак не запомню, что врасплох тебя не поймать, – смягчилась Мария. – Ладно, сочтемся!

      Впрыгнув в седло с неженской ловкостью, она развернула Ланселота на месте и пустила его вскачь через долину вдоль Иветт, Сакле, Жуи-ан-Хосас, Ванв и Монруж к предместью Сен-Жак по проселочным дорогам, вдоль которых стояли домики сельской бедноты и редкие монастыри, главным из которых был Валь-де-Грас.

      Когда тремя часами позже Мария прискакала к его главным воротам с высаженными рядами вязов, то из-за одного из стволов вышел Ла Порт и принял поводья ее лошади.

      – Вы не устали?

      – Нет, герцог Лоренский одержим лошадями, и я часто выезжаю с ним кататься.

      И эффектно, безо всяких видимых усилий, Мария спрыгнула на землю. Не выпуская повод Ланселота из рук, верный слуга королевы провел Марию вдоль высокой монастырской стены, словно мехом, густо увитой плющом, к невысокой, едва приметной двери, высота которой позволяла пройти через нее лошади под седлом, взялся за бронзовый молоток и стукнул им в дверь сначала с тремя короткими, а затем с двумя длинными интервалами. Отворившаяся тут же дверь явила им женскую, облаченную в широкую черную мантию фигуру, принадлежавшую явно не монахине, поскольку в темных волосах ее сверкала бриллиантами великолепная брошь. При виде юного мушкетера женщина с радостью воскликнула:

      – Слава богу, герцогиня, вы здесь!

      Мария признала в ней маркизу дю Фаржи, большую модницу, с которой ее с тех событий, что теперь называли заговором Шале, связывала тесная дружба. Будучи женой нынешнего посла Франции при испанском дворе, эта молодая, хорошенькая, весьма обходительная, не упускающая при этом и малейшей возможности поинтриговать