Шурави бача. Владимир Владимирович Холмовский
Читать онлайн книгу.
далекой и желанной всем сердцем гражданки. Вы положили на меня и мои приказы. Так что ли, а-аа? – Портов непристойным жестом изобразил невыполнение приказа. Он согнул руку в локте и сжал кулак, так что послышался в пальцах хруст, яростно хлопнул себя по бицепсу, напрягая стальные звенящие мышцы. – Или вы на войну захотели, соскучились, а-ааа? Я вам устрою, проще пареной репы, мои дорогие дембеля.
И его слова не были пустой угрозой. Нет. Что он говорил, то он и делал, не заботясь о жизни простого солдата. Особенно непримиримым он становился по отношению к увольняемым, замечая, что его приказы все чаще игнорируются. Он мог быть справедливым, но мог быть и последней сукой, отправляя дембелей с легким сердцем в горячую точку или в Богом забытый, кишащий смертью кишлак. Так просто, легко. За Родину, за какую? – спросить бы его. Не имея права распоряжаться чужой жизнью, а просто из желания сломать, уничтожить неугодного, наживая врагов среди тех, кто был с ним в одном строю, не оставлял он выбора жить или умереть, когда все меньше оставалось в дембельских календарях дней, не перечеркнутых крестом, отделяющих их от долгожданной свободы. За что здесь воевали, никто из солдат-смертников толком не мог понять до конца своей службы или жизни. Может, за то, чтобы просто выжить, если попал сюда, не по своей воле или реже – добровольно, выискивая в этой службе романтику или приключения, но, только столкнувшись с действительностью, понимал всю тяжесть происходящего.
Вот и сейчас майор, рьяно выговаривая дембелям на плацу, пугал их, что не видать им хорошей жизни на гражданке, ведь он может испортить им жизнь и там – характеристикой или еще каким-либо черным
словом, и здесь, на войне, лишив увольнения домой вовремя, вопреки тому, что они заслужили свою свободу и жизнь.
И за малейшую провинность они лишались заслуженных неимоверной ценой наград, к которым представлялись после удачных боевых операций, рискуя жизнью, испытывая страдания и видя смерть своих друзей. И награды не находили своих настоящих героев, а оседали в штабах, красуясь на груди недостойных «крыс», или «любимчиков», не узнавших, что такое огонь, никогда не преследуемых запахом горящей плоти, в штабных кабинетах перевиравших услышанные рассказы смертников. И в последний раз ребята думали о Родине, которую не суждено обнять тоскующей душой своей, и не целовать землю свою жаркими губами, и не обдавать ее своим свободным дыханием. И с последней надеждой срывали чеку и прижимали к сердцу обжигающе холодный металл оставленной для себя гранаты. Только бы в плен к врагу не попасть.
– Что молчите? Развалились тут, как на пляже. Солнышко пригрело? Я сказал, упор принять. Упор, а не подпор, – он подошел к ближайшему солдату и небрежно, ногой, выбил из-под него руку. Тот, не ожидая такой выходки, упал на бок, цепляясь щекой об оголенную землю, и разодрал ее в кровь.
– Ну и скот же ты, майор, – прокатился легкий шепот по лежащим шеренгам солдат, напряженно наблюдающих, за происходящим.
Портов или сделал вид, что не услышал, или на самом деле не обратил внимания на шум со стороны,