Пришли и славословим покорненько

      тебя, дорогая взятка,

      все здесь, от младшего дворника

      до того, кто в золото заткан.

      Всех, кто за нашей десницей

      посмеет с укором глазá весть,

      мы так, как им и не снится,

      накажем мерзавцев за зависть.

      Чтоб больше не смела вздыматься хула,

      наденем мундиры и медали

      и, выдвинув вперед убедительный кулак,

      спросим: «А это видали?»

      Если сверху смотреть – разинешь рот.

      И взыграет от радости каждая мышца.

      Россия – сверху – прямо огород,

      вся наливается, цветет и пышится.

      А разве видано где-нибудь, чтоб стояла коза

      и лезть в огород козе лень?..

      Было бы время, я б доказал,

      которые – коза и зелень.

      И нечего доказывать – идите и берите.

      Умолкнет газетная нечисть ведь.

      Как баранов, надо стричь и брить их.

      Чего стесняться в своем отечестве?

      Неужели и о взятках писать поэтам!

      Дорогие, нам некогда. Нельзя так.

      Вы, которые взяточники,

      хотя бы поэтому,

      не надо, не берите взяток.

      Я, выколачивающий из строчек штаны, —

      конечно, как начинающий, не очень часто,

      я – еще и российский гражданин,

      беззаветно чтущий и чиновника и участок.

      Прихожу и выплакиваю все мои просьбы,

      приникши щекою к светлому кителю.

      Думает чиновник: «Эх, удалось бы!

      Этак на двести птичку вытелю».

      Сколько раз под сень чиновник,

      приносил обиды им.

      «Эх, удалось бы, – думает чиновник, —

      этак на триста бабочку выдоим».

      Я знаю, надо и двести и триста вам —

      возьмут, все равно, не те, так эти;

      и руганью ни одного не обижу пристава:

      может быть, у пристава дети.

      Но лишний труд – доить поодиночно,

      вы и так ведете в работе