Он рассказывал Батюшкову про приметы:

      дракон – дафойнос – то есть

      и пестрый, и кровавый,

      выползает из-под корней и пожирает птенцов,

      одного за другим, проглатывает их мать,

      а затем превращается в камень…

      Батюшков на это: «Как можно было такую гадость

      принять за знак от богов? Бррр… Представь себе:

      все эти генералы стоят и смотрят,

      как змея ест птицу. Меня бы вырвало,

      а я, сам знаешь, не из чувствительных,

      прошел три войны». (Милый друг,

      он все храбрился:

      мол, вояка, мол, мы еще поборемся,

      а потом мысль не выдержала

      и раскололась на тысячи кусков,

      где глаголы были сами по себе,

      а существительные отдельно,

      и в том, что он помнил крыша от дома

      была с ногами гусара,

      а дверь – рядом со ртом маленькой девочки.)

      Гнедич улыбнулся и не стал рассказывать,

      как в деревне Миколка водил его в лес

      искать лягушек,

      когда они, как он говорил, брачуются.

      Миколка бросал их в муравейник

      и через несколько дней находил

      обглоданные косточки.

      Он показывал их Гнедичу

      говоря: видишь вот этот крючок?

      Я его прицеплю девке на юбку,

      и девка меня полюбит.

      Это всегда помогает? – спрашивал Гнедич.

      Всегда, – отвечал Миколка – и верно,

      все девки его любили. А Гнедич так не смог

      бросить любящую лягушку

      на съедение муравьям,

      потому что лягушки

      были склизкие и в бородавках.