В погоне за миллиардом. Серия «Время тлеть и время цвести». Галина Тер-Микаэлян
Читать онлайн книгу.
мия больше не задавала вопрос «для чего?» – ни себе и никому другому. Потому что ответ был ей известен: для того, чтобы сохранить жизнь сестре, племяннику и собственному, еще не рожденному ребенку. О себе она не думала – ее существование уже ничего не значило. Покойный профессор Баженов предупреждал, его лучшая ученица Маргарита Чемия не вняла, будущего у нее уже не было.
Во время работы остальные мысли уходили. Сорок три прооперированных ею пациента были ориентированы на безоговорочное выполнение приказов. Что это были за приказы Маргарита не знала и не желала знать – за год до того она сама предложила отделить работу психохорурга от работы психолога, составляющего программу. Шеф это одобрил – врачу необязательно знать, предстоит ли его пациенту в будущем взорвать поезд, украсть информацию или направить самолет в гору. Очень часто программа составлялась психологами на родном языке пациента, которого хирург мог и не знать. Записанная на диске, она внедрялась в мозг оперируемого посредством виртуального воздействия на слуховые и зрительные рецепторы. На заключительном этапе ее следовало активировать с помощью кодовых слов или команд, отданных синтезированным голосом, однако не раньше, чем закончится период реабилитации – на это Маргарита год назад особо указывала, инструктируя сотрудников своей группы. Год назад! Тогда, когда кроме аккуратно выполненной работы для нее больше ничего не существовало. Ей хотелось бы навсегда забыть, похоронить то прошлое, но какой смысл желать невозможного?
В конце марта она готовилась к отъезду в Москву, но неожиданно Васнер попросил ее задержаться – у двух девушек, прооперированных доктором Агаповым, зондирование миндалевидного комплекса спровоцировало появление судорожных припадков. Васнер, не скрывавший своей крайней озабоченности по этому поводу, с кротким видом попросил Маргариту составить отчет с анализом работы ее коллеги:
– Сугубо конфиденциально, конечно, Маргарита, но вам следует изложить ваше истинное мнение в письменном виде – относительно этих двух операций и относительно… гм… работы Агапова вообще. Мы ведь работаем на том уровне, когда ошибки недопустимы, и шеф требует объяснений.
Он с напряженным видом вытянул в ее сторону шею – эта манера, в последнее время появлявшаяся у Васнера в разговоре с ведущим хирургом Маргаритой Чемия и придававшая его лицу заискивающее выражение, всегда вызывала у нее сильнейшее раздражение.
– У меня только одно мнение, и я его уже высказала неделю назад, когда анализировала обе эти операции в присутствии Агапова и других специалистов моей группы, – процедила она сквозь зубы, глядя поверх головы собеседника, – вы, кстати, тоже присутствовали. А составлять письменный отчет – не моя работа, а ваша, вот и напишите: обе операции проведены на достаточно высоком уровне. М-эхо не смещено, асимметрии кровенаполнения реоэнцефалография не выявляет, ЭЭГ в норме, пик-волновые комплексы не наблюдаются.
Ей всегда доставляло удовольствие видеть замешательство, появлявшееся на его лице, когда она пользовалась специальной терминологией.
Васнер происходил из семьи немцев, осевших в России в конце девятнадцатого века. Во время войны его родители сумели каким-то образом доказать, что являются евреями – тем самым им удалось избежать высылки в Среднюю Азию. Сам Васнер окончил медицинский институт в конце шестидесятых и в общей сложности проработал в районной поликлинике пятнадцать лет. Возможно, ему удалось бы даже стать главврачом, или хотя бы заведующим отделением, но его подводила слабая память. В двадцать пять лет он перенес воспаление мозговых оболочек – осложнение после кори – и после этого всегда путал или начисто забывал названия болезней, лекарств и медицинских терминов, а также неправильно заполнял медицинские карты. Это еще было бы полбеды, пациент, он все снесет и стерпит, хуже то, что плохая память стала мешать ему в общественных делах.
Однажды случилось так, что Васнера попросили произнести тост во время юбилея заведующего областным отделом здравоохранения, и он начисто позабыл, как зовут юбиляра. И вовсе отвратительно вышло, когда обсуждался вопрос о приеме его в Коммунистическую партию – из головы от волнения вдруг улетучились не только имя и отчество, но и фамилия Генерального секретаря. Почему-то в памяти вертелись одни инициалы – Л. И. Б. С одним Л. И. Б., понятно, далеко не уедешь, и от ужаса у него начался нервный тик. Ему хотели помочь, начали задавать наводящие вопросы, но он словно уперся и в панике не смог даже вспомнить, с какой целью советское правительство недавно приняло решение ввести войска в дружественный Афганистан.
Кончилось тем, что присутствующие товарищи, недоуменно пожав плечами, сочли Васнера политически неграмотным, недостаточно созревшим в идейном отношении и – возможно даже! – морально не очень устойчивым. Его нелепое фиглярство на партийном собрании оскорбило тех, кто давал ему рекомендацию, а это были немаленькие люди! Васнеру недвусмысленно намекнули, что о дальнейшем продвижении по службе и партийной карьере ему придется забыть. В результате он довольно долго находился в состоянии депрессии и какое-то время втайне даже помышлял о самоубийстве. Помешало то, что этот