Зеленою кровью дубов и могильной травы

      Когда-нибудь станет любовников томная кровь.

      И ветер, что им шелестел при разлуке: «Увы»,

      «Увы» прошумит над другими влюбленными вновь.

      Прекрасное тело смешается с горстью песка,

      И слезы в родной океан возвратятся назад…

      – Моя дорогая, над нами бегут облака,

      Звезда зеленеет и черные ветки шумят!

      Зачем же тогда веселее играет вино

      И женские губы целуют хмельней и нежней

      При мысли, что вскоре рассеяться нам суждено

      Летучею пылью, дождем, колыханьем ветвей…

      Всю жизнь запомнил я и миг единый

      И жизнь прошла, – но будет ли другая?..

      Метался свет моей ночной машины,

      Глаза московских кошек зажигая.

      В ответ – зеленым – вспыхивали дико

      Глаза кошачьи возле подворотен,

      Где на последней улице великой,

      Как при Батые, мрак полночный плотен.

      Клаксонов несерийных чижик-пыжик,

      И в длинном свете, в двухполоске белой,

      Кошачий отсвет мимолетных вспышек,

      Гул времени всего и жизни целой.

      Бабушка умерла —

      Кончилось детство.

      Умер отец —

      Кончилась юность.

      Мать умерла —

      Началась старость.

      Рубахи из чертовой кожи!

      Штаны, как у сатаны! —

      Ежели вы помоложе,

      необходимы, нужны.

      Сквозь проволоку, колючку!

      По азимуту, напрямик!

      И каждая закорючка

      за то, что не любишь кривых,

      цепляет, не пускает:

      сиди на месте, не лезь!

      По ниточке растаскает,

      по щепочке вырубит лес.

      А старость любит шубы,

      построенные навсегда,

      и чтоб никакого шума,

      если горе-беда.

      Надеялись, а не ждали!

      Теперь без надежды ждем.

      Приблизились наши дали:

      они под косым дождем.

      Он косит, косит, косит.

      Он яр, усерден, лих

      и новостей не приносит,

      кроме самых плохих.