Первооткрыватели Курских древностей. Очерки истории археологического изучения южнорусского края. Советское краеведение в провинции: взлёт и разгром (1920–1950-е годы). Сергей Павлович Щавелёв
Читать онлайн книгу.
«не занимающиеся изучением нашего социалистического строительства» [97].
На попытке перестроить свои ряды в соответствии со столь «ценными указаниями» окончательно захлебнулось организованное движение краеведов в Курске. 18 октября 1930 г. состоялось общее собрание Курского горрайонного общества краеведения. На нем присутствовали и опытные краеведы (Т.А. Горохов, Л.Н. Соловьев, Н.П. Вознесенский, Л.Н. Позняков, С.Н. Ефременко, Н.А. Рязанцев) и несколько новых в этом кругу лиц. Сообща решили считать Курское окружное Общество ликвидированным, реорганизовать его в «горрайонное» и «освежить рукописи членов Общества», имеющиеся в портфеле редакции его журнала [98].
Однако ОБК ЦЧО в январе 1931 г. предписало сдать все дела КГОК в Облархивное бюро, а неизданные рукописи выслать ему в Воронеж (Среди таковых оказались: «Местный архив как один из источников краеведения» И.С. Абрамова, «Курское областное архивное бюро» С.Е. Волкова, «Местные документы XVII века», «Топография Курского и Льговского уездов по архивным документам XVIII века» С.Н. Ефременко, «Фауна западной части ЦЧО» Плигинского и мн. др.).
Последние листы соответствующего архивного фонда КГОК – списки мертворожденных «кружков краеведения», создававшихся на бумаге в начале 1931 г. Так, краеведческая ячейка дислоцированного здесь артполка насчитывала 29 человек; при швейной фабрике – 11; на государственном кожевенном заводе аж 34 (в их числе – строгаль, прокатчик, кузнец, раскройщик, шприцатор, сыпарь кож и т. п. «археологи»). Даже там, где краеведческие кружки могли бы стать при квалифицированном руководстве не совсем формальными, их состав развеивает подобные надежды. Скажем, в бюро краеведения школы для взрослых значились: санитар, буфетчица, учащийся. А рядовыми кружковцами тут якобы стали белошвейки, домработницы, чернорабочие, крестьяне, картонажник, санитары, безработные и т. п. кадры. Словом, все, кроме учителей, имевших хоть какое-то образование. Зато оказалась выполнена резолюция ОБК насчет того, чтобы «втянуть в краеведческие организации рабочих от станка, а по районным организациям в деревне – передовиков крестьян из бедняцкого и середняцкого актива и особенно – крестьян-колхозников» [99].
По верному наблюдению археолога-эмигранта М.А. Миллера, «после окончательного разгрома краеведческих учреждений были созданы официальные, правительственные „Краеведческие бюро“ в областных центрах, как бы для руководства краеведческой работой, в действительности же для наблюдения за тем, чтобы краеведческое движение в обществе не возродилось снова» [100]. Именно с 1930-х – 40-х гг. термин «краеведение» приобрел в глазах профессиональных ученых и просто образованных людей некий вненаучный, даже предосудительный смысл. И было за что невзлюбить так называемое краеведение с этой поры: беззастенчивое перекраивание фактов в угоду идеологическим схемам; устойчивая компилятивность, нередко переходящая в прямой плагиат у предшественников; суконный стиль письма и просто элементарная неграмотность,