Если считать началом трудовой деятельности ночные дежурства в Музее Горного Института в Свердловске, то я работаю с пяти лет. Если признать за работу разноску почты в течение месяца летом 1964-го года в Слюдоруднике – то я тружусь с одиннадцати лет. Если считать за работу обучение других детей шахматам, то с десятилетнего возраста и по сей день я тружусь непрерывно. Понятно, что в Трудовую Книжку попало далеко не всё. Например Игра в Урае на базе «Золотое Дно» вне Трудовой, но Игра такая была, длилась четыре дня, в ней принял участие весь административно-командный цвет Урая, на ней была выработана и принята официальная Концепция Эксперимента в Урае, и вёл я её как Ведущий Игротехник. Но зачем отражать в Трудовой книжке такие мелочи? Не нашла в ней отражения и Игра на базе пионерлагеря «Северный» под руководством Юрия Васильевича Крупнова, которую он совместно с методологом Дмитриевым успешно мне проиграл. Сейчас на ЮТьюбе выложен небольшой фрагмент той игры – моё на ней выступление. Именно там, на этой Игре Ю. В. Крупнов заявил дословно: «для нас Урай – это Ратушный, а Ратушный – это Урай». Поставив по правую руку от себя В. Белича, а по левую – В. Николина, проведя глубокую «разведку» в логове игротехников на улице Герцена в Москве, проведя недельную штурмовую подготовку педагогического коллектива УПВО к той Игре, на ней я одержал разгромную победу над «цветом игротехнической мысли» Москвы. Той победы москвичи мне не простили уже никогда. Именно из-за этого события они травили меня истошными воплями и глупейшими текстами в самых различных изданиях. Но в Трудовой моей Книжке об этом снова ни словечка. Ни единой запятой!!! На суде в городе Качканаре, когда судья признала наличие у меня «высокого интеллекта» (там в рукописном Решении выданном мне на руки сразу же, так и было сформулировано: «учитывая высокий интеллект ответчика») среди прочих суду было