Пашня. Альманах. Выпуск 4. Creative Writing School
Читать онлайн книгу.
годы крестьяне из Прибалтики и поволжские немцы. Я учила их детей. Деревня была большая, в сто пятьдесят одинаковых домов. Жили они там хорошо, кулаки хозяйство вести умеют, коровы у всех. Курам, правда, было холодно зимой, и держали их в это время под столами в домах.
Летом по утрам было холодно, а днем жарко. Комаров тьма, но жители, несмотря на это, собирали в лесу кедровые орешки и сдавали их в колхоз. Никто не имел права уйти дальше пяти километров от деревни. Чтобы выехать до районного центра – тридцать пять километров, – нужно было брать разрешение.
Мы с подругой жили в съемной комнате у учителя физики. Они имел связь с браконьерами и покупал у них мясо лося. Другого мяса не было. Да и это мы редко ели.
Я понравилась там литовцу Витаутасу. Я Витей его называла. Худенький был очень. Провожал меня. А русскую грамоту плохо знал. Я его учить стала. Он на занятия через раз приходил. Приготовлюсь порой к уроку – а он не приходит. Работа в колхозе тяжелая была. А по весне явился свататься и принес эту брошку. Не знаю, как она у него сохранилась. Отец его был известным до революции ювелиром в Вильнюсе.
– Таких тюльпанов из янтаря мало на свете, – сказал мне Витя. – Папа считал, что их обладатели обязательно будут счастливыми. И не только они, но и каждый, кто притронется к тюльпану.
Я ему согласия не дала, но подарок взяла.
Мне там погода не нравилась, да и в магазинах нечего было купить, кроме карамельных подушечек. Люди выживали за счет личного хозяйства. Я не хотела после уроков еще за огородом и курами присматривать. Да и в город не выберешься.
Летом на каникулах я поехала домой и дедушку встретила. Он посватался, и мы сразу расписались. Это был для меня единственный шанс не возвращаться в Сибирь.
А позже я поняла, как я любила Витю. Когда разрешили выезжать из Утьмы, он разыскивал меня, приезжал к нам в деревню, а я уже в Москве была. Так он в Москве нашел меня. Но разве я брошу мужа? Это же позор для него и для меня на всю жизнь. Вот так, внученька, я всю жизнь я прожила с нелюбимым мужем и счастливой брошкой».
Однажды зимой мы с сестрой, вернувшись из школы, застали в коридоре довольного носильщика, заработавшего хорошие чаевые. На полу стояла, завернутая в газету, странного вида вещь.
– Что это такое? – спросила я.
Дедушка топтался рядом и смотрел на этот предмет с беспокойством. Рогатая вешалка еще больше накренилась от тяжелых зимних тулупов и дубленок, мне показалось, что она охает и ахает от тяжести. Бабушкины темно-карие глаза в лучиках морщин сияли гордостью.
– Увидите, – загадочно проговорила она. – Только перенесем ее в мою комнату.
Весила лампа, как старый дедушкин телевизор. Она напоминала огромный кактус, увенчанный стеклянным матовым полушарием.
– Редчайшая лампа, девятнадцатый век, – торжественно провозгласила бабушка. – Я торговалась целый час,