Дом мой, Нью-Йорк мой,

      Авеню и проспекты с вишней,

      Дом мой – студия в пятьдесят,

      И сияние рифмы на миллион.

      Дом мой туманом окутан,

      И Немцов из Москвы задумчив.

      На фотографии после смерти

      Серьезен, как около мавзолея.

      Дом мой, Нью-Йорк в туманах,

      Некрологи в журналах. Невозмутимо.

      И продавщица цветов сероглаза,

      Прекрасна, волшебна и всеми любима.

      Как Вознесенский стихи здесь пишу,

      Чтобы страна хоть немного проснулась.

      Как Вознесенский по парку пройдусь,

      Душный город не выношу.

      Не хоронили их,

      Короновали.

      Дымится пистолет,

      художник умер,

      Ему еще бы жить

      сто лет-

      А вы откуда?

      Его талант томился

      не в книгах даже,

      Писал о жизни

      и любви.

      Дождался.

      Пустеет дом его.

      Пустые дамы.

      На даче с водкой

      Все давно,

      Как в новом Храме.

      Ушел художник

      без сапог,

      Лишь книга где-то,

      в библиотеках

      Навсегда воспета.

      Посмертно, хоть беги,

      хоть нет

      К другим планетам

      от золота простых идей

      Страны Заветов.

      Но мощно в никуда

      уходят корни,

      Обычной жизни тот итог.

      Свободен.

      Взгляд крестьянина прост,

      Как взгляд офицера:

      Стреляй фашист, что ты ждешь?

      Стреляй же смело!

      Что ты гундосишь, поляк?

      Неимоверно.

      Автоматной очередью памятник тебе

      Посмертно!

      Сегодня комиссаров, чекистов сыны

      Ходят браво,

      И от Урала и до Невы всегда

      Во всем виноватый,

      Принявший смерть за евреев,

      Стоящих справа.