К моменту начала Великой Октябрьской революции моему деду было девять лет. Его родители были мелкопоместными дворянами. У них были поля, мельницы, красильная фабрика тканей на Волге, кузнечные цеха, где выковывали отличные клинки, замки. В семнадцатом году родительский дом, фабрики и цеха запылали огнём. Дед рано остался без родителей. Ему ничего не оставалось как податься в город, выучиться на банковского служащего. Потом попал служить на Черноморский Флот, под Севастополем, на подводную лодку. По тем временам служили по пять лет. После Флота стал руководить трудовой сберкассой. Когда началась Великая Отечественная Война, его призвали в артиллерию и он дошёл до Кенигсберга. Разорвавшейся миной ему оторвало полстопы. Его отправили в госпиталь. Лёжа на госпитальной кровати, он беседовал с другими ранеными. И волею случая встретил земляка. Они стали анализировать и уточнять – кто откуда и кто предки. И выяснилось, что один офицер был родом из крестьян, которые как крепостные принадлежали предкам моего деда. И хотя крепостное право было официально отменено за сорок лет до рождения деда, в деревнях при его появлении даже после революции кланялись в пояс и желали здоровья барину. Так его все и называли уважительно: барин…

      В девяностые годы, уже в годы Перестройки, дед намекал мне обратиться в соответствующие органы и потребовать назад всё конфискованное Советской Властью. Типа, мол в Прибалтике бывшие бюргеры возвращают свои земли и замки. Но я решил, что после драки кулаками не машут. Какой смысл начинать бесперспективные судебные процессы, да ещё через семьдесят лет с государством? Никто не пойдёт в свидетели тех событий. Никому ничего не докажешь! Все документы были уничтожены, А во время службы во Флоте и на войне о своём происхождении лучше было молчать.

      Девочки мои… натуральные!