Хэппи энд. Татьяна Брукс
Читать онлайн книгу.
и устало, как будто из него вмиг высосали все силы, поплёлся к креслу, – … в общем он заболел. Пневмония. Не смогли спасти…
– Он у… умер? Ты уверен?
– К сожалению. Эта фотография – всё, что у меня осталось.
Я протянула Майку брелок.
– Это твой?
Майк поперхнулся вином. Закашлялся.
– …Точно такой я подарил Полу, когда он купил эту машину.
Майк взял брелок у меня из рук.
– Нет… этого не может быть… «From Mike to Paul», – гласила задняя стенка брелока.
Майк поднял на меня удивленные глаза, – Где ты его взяла?
– Мне дал его Пол.
Таша. Или История в истории
И остался Джон Мак Кинли перед скорбным могильным камнем один. Там, под этим камнем теперь будет покоиться прах его мамы.
Ей было много лет. Она прожила, как сама считала, долгую счастливую жизнь.
– «Если ли что-нибудь лучше смерти»? – цитировала она Сократа, и сама философствовала, – пора мне лететь туда, где, я верю, ожидает меня Господь, и не имеет значения, кем ты жил на Земле орлом, собакой или человеком.
Интересно, а сколько времени осталось у него, у Джона? Как же так получилось, что он стоит теперь один посреди белоснежного поля, топорщегося пупырышками таких же белых, в снегу, или не покрытых снегом, серых камней?
Его мама всегда винила в несчастьях Джона своего брата. Дядя Джона, Мэтью, бывший водитель грузовика, который строил дороги на севере Соединенных Штатов. Тинейджера Джона распирало от восхищения, когда по национальному каналу показывали его дядю, который вместе с другими такими же суровыми и смелыми мужиками возили стройматериалы по льду и в полной темноте из Аляски в Канаду. Мэтью заработал на этом довольно значительное состояние и сумел создать крепкую немаленькую, с пятью детьми, семью. Это он постоянно рассказывал мальчишке Джону увлекательные истории о снегах превращающих деревья, дома и горы в огромных белых перламутровых улиток; о лете, пылающем от цвета кипреи, которую американцы так и называют Fireweed (огненная трава); о медведях и лосях, которые в поисках лакомства забредают в города и даже во дворы к людям. Тогда ему было 17 лет и он представлял себе, как сильный и бесстрашный заработает столько же денег, и у него тоже будет пятеро детей, и будет он растить своих ребят в большом теплом и счастливом доме. И пусть за окном воет ветер и бродят дикие звери, он сумеет защитить свою семью от любых напастей.
Но реальность оказалась совсем другой. Длинная в 7–8 месяцев зима. Темнота, которая ввергала его жену Синтию в бесконечную депрессию и оттого она стала пить. А что ещё делать длинными, начинающимися в три часа дня, вечерами, когда единственный взрослый человек, твой муж, отсутствует по две, три, а то и по четыре недели к ряду? Он, видите ли, дороги строит! И на черта ей этот огромный, пусть большой и теплый дом, в котором кроме двух оглоедов, семи и пяти лет, что выносят ей мозг, никого нет?
Джону удавалось создавать иллюзию быта и благополучия лет восемь. Потом все стало невыносимо и пришлось отправить Синтию на лечение от алкоголизма в штат Орегон. Оттуда она к Джону уже не вернулась,