«Первый завтрак в доме отца прошел за большим столом. В отведенное специально место в центре стола мы усадили сына. Он, по старой традиции не сидел смирно, а всячески крутился, хватал ложку, махал ей, затем клал на место. Наигравшись, он притих. Были поданы бутерброды и чай для нас и каша для четырехлетнего сына. Примерно так могло быть в доме знатного человека, где специальные слуги приносят блюда с кухни, а затем стоят за спинками стульев и тихонько наблюдают за происходящим. Но здесь должно быть все проще. Я бы заменил претенциозное словосочетание «были поданы», на сказочное «на столе стояли». Центральной фигурой за столом был наш сын. Он словно понимал это и делал все возможное, чтобы нарушить идиллию, вот-вот наметившеюся за утренним приемом пищи.

      – А что он у вас всегда плохо ест?

      Отец смотрит на мою жену, слегка наклонив голову вниз. Взгляд исподлобья.

      Я насторожился и взглянул на свою жену. Она была до странности невозмутима. Вероятно, волнения испытанные накануне, закалили ее, придав голосу твердость гранита.

      – Он устал после перелета…

      – Действительно, что ты…

      Это хозяйка дома проявила женскую солидарность. Отец берет кружку с горячим чаем.

      – Да причем здесь перелет. Не занимаетесь сыном.

      После этой странной, но ожидаемой прелюдии все стали пить чай».