Я могу быть спокойной и неземной,

      Могу заварить крепкий чай без сахара.

      Могу провоцировать играться со мной,

      Наперекор всему без единого страха.

      Могу встречать в своей квартире:

      Ужин, свечи, два блюда на выбор.

      Мне тебя в горячем гарнире,

      Обмякшее тело под изгибом.

      Я могу быть хорошей актрисой,

      Образ сменяя один за другим.

      Быть далёкой и слишком близкой,

      Охранная, лишь бы был невредим.

      Я могу сбить все льдинки с крыш,

      Чтобы смог наконец-то согреться.

      Вижу холодно, ты совсем не спишь,

      Мое лучшее в мире сердце.

      Я б согрела своим теплом,

      Если б только услышала голос.

      Словно ангел прикрыла крылом,

      Возрождая в тебе поросль.

      Я бы стала непобедимой,

      Как небесная сила добра.

      Только сделай необходимой,

      Из своего левого ребра.

      Я могу смириться с холодом за окном,

      В тёплый плед и горячий кофе.

      Лишь бы все оказалось сном,

      Очнувшись в солнечном Петергофе.

      Посмотри, что ты делаешь Кай,

      Льдинки тают в моих руках.

      В эту зиму прошу сохраняй,

      Что осталось в твоих глазах.

      Где-то там в темном мире,

      Где скрипач не играет по нотам.

      Я кусаю губы, в своей квартире,

      Положившая жизнь к твоим заботам.

      У меня из друзей – литература,

      Пару фильмов и бокалы вина.

      Кто-то скажет: такая натура,

      В каждом свершается своя война.

      Не губи меня лютый февраль,

      Я тебе смогу ещё пригодиться.

      Нарядившись в ледяную хрусталь,

      Мир в ожидании, когда прояснится.

      Когда я брошу наконец мечтать,

      Кляня судьбу о лучшей доле.

      Тогда окажется, ведь надо было встать,

      Чтобы найти тебя в соседнем доме.

      И прекратить всех прочих отгонять,

      Словами в голове, они увы не ты.

      И тело вновь свое ронять,

      В попытках воссоздать черты.

      А маятник несбыточности все качался,

      И тень листвы, заплаканная от росы.

      И в голове размытая курчавость,

      Ведь по одной аллеи, но в разные часы.

      Я не боюсь загадок и пустой растраты,

      Что вдруг проснусь, а время без пяти до смерти.

      И позади исшитые судьбой заплаты,

      А я как гусь, насаженный на вертель.

      Но мне до ужаса приятна мысль,

      Я в интересе огненном сгораю.

      О чем же вспомню, что имеет смысл?

      В последнем