Чернобыльская молитва. Хроника будущего. Светлана Алексиевич
Читать онлайн книгу.
нам говорили, в советской стране, что мы бедно живем, скромно, потому что прошла большая война, народ пострадал, зато теперь у нас могучая армия, нас никто не тронет. Не победит! А мы стали стрелять друг в друга… Сейчас не такая война, как раньше. Ту войну наш дед вспоминал, он до Германии дошел. До Берлина. Сейчас сосед стреляет в соседа, мальчики вместе в школе учились, и они убивают друг друга, насилуют девочек, с которыми в школе рядом сидели. Все сошли с ума…
Наши мужья молчат. Мужчины молчат, они вам ничего не скажут. Им кричали вслед, что они, как женщины, – бегут. Трусы! Родину предают. А где их вина? Разве это вина, что не можешь стрелять? Не хочешь. У меня муж – таджик, ему надо было идти на войну и убивать. А он: «Уедем-уедем. Я не хочу на войну. Мне не нужен автомат». Он любит плотничать, ухаживать за лошадьми. Он не хочет стрелять. У него душа такая… Охоту тоже не любит. Там его земля, говорят на его языке, а он уехал. Потому что не хочет убивать другого таджика, такого, как и он сам. Незнакомого ему человека, человека, который его ничем не обидел… Там он даже телевизор не слушал. Закрывал уши… Но ему здесь одиноко, там родные братья воюют, одного уже убили. Там его мать живет. Сестры. Ехали мы сюда в душанбинском поезде, стекол нет, холодина, не топят, стрелять не стреляли, но по дороге в окна камни кидали, стекла били: «Русские, убирайтесь! Оккупанты! Хватит нас грабить!». А он же таджик, и он это все слышал. И дети наши слышали. Девочка у нас училась в первом классе, она была влюблена в мальчика. Таджика. Приходит из школы: «Мама, а кто я – таджичка или русская?». Ей не объяснить…
Мне про это нельзя… Но я вам расскажу… У них памирские таджики воюют с кулябскими таджиками. Они – все таджики, у них один Коран, одна вера, но кулябцы убивают памирцев, а памирцы убивают кулябцев. Сначала они на площади собирались, кричали, молились. Я хотела понять, я тоже туда пошла. Спросила у стариков: «Против кого вы выступаете?». Они ответили: «Против парламента. Нам сказали, что это очень плохой человек – Парламент». Потом площадь опустела, и стали стрелять. Как-то сразу стала другая страна, незнакомая. Восток! А до этого нам казалось, что живем на своей земле. По советским законам. Там столько русских могил осталось, а на них некому плакать… Скот пасут на русских кладбищах… Коз… Русские старики по помойкам бродят, подбирают…
Работала я в роддоме, медсестрой. Ночное дежурство. Женщина рожает, тяжело рожает, кричит… Вбегает санитарка… В нестерильных перчатках, в нестерильном халате… Что случилось? Что! Чтобы в таком виде в родильный зал?! «Девочки, бандиты!». А они в черных масках, с оружием. И сразу к нам: «Дай наркотики! Дай спирт!» – «Нет наркотиков, нет спирта!» Врача к стенке – давай! И тут женщина, которая рожала, с облегчением закричала. Радостно. И ребеночек заплакал, он только-только появился… Я над ним наклонилась, я даже не запомнила, кто это был: мальчик или девочка? У него еще ни имени, ничего. И эти бандиты к нам: кто она – кулябка или памирка? Не мальчик или девочка, а кулябка или памирка? Мы – молчим… А эти орут: «Кто она?!». Мы – молчим. Тогда они хватают этого ребеночка, он, может быть, минут пять-десять