Кумач надорванный. Роман о конце перестройки. Игорь Бойков
Читать онлайн книгу.
или даже на кусках картона выставляли свои аляповатые рисунки самоучки.
Карикатуры были злободневны, остры.
На одной изображался ресторанный ансамбль, за исполнение “Вечернего звона” требующий с клиента оплаты не деньгами, а талонами на масло.
– В точку, – одобрительно прокомментировал рисунок какой-то старик в вылинявшей военной рубахе. – Хоть и есть деньги, а не купить ни хрена…
На другой карикатуре школьная учительница, начертав на доске тему сочинения “Моя заветная мечта”, задрав указку, строго предупреждает класс: “Не вздумайте писать про колбасу”.
А вот измождённая свинья, символизирующая советскую экономику, глядит понуро на собственную тень, которая больше и тучнее её в разы. Намёк ясен всякому – покупатель и правда охотнее идёт сейчас к оборотистым дельцам чёрного рынка, чем в оскудевшие государственные магазины.
Кротов, а за ним и остальные, заухмылялись. Вспомнив про набитую обувью и одеждой квартиру спекулянта, хмыкнул, призадумавшись, в кулак и Валерьян.
Дальше пошли карикатуры уже откровенно политические. Эти были не менее язвительны и злы.
Валерьяну запомнилось изображение молодой пары, любующейся на морском берегу заходом солнца. На уходящем в воды красном диске было написано “КПСС”. И парень, обнимая подругу, с удовольствием замечал: “Как прекрасен этот закат”.
Двое пьянчуг за столом впали в раздумье, и один спрашивает у другого: “А ты знаешь какие-нибудь песни про капитализм”?
А вот и до Горбачёва сатирики добрались. Большеголовый, но щуплый телом, на коротких кривых ножках, с родинкой-кляксой на лысине, он скачет по трибуне мавзолея в балахоне скомороха и наяривает на балалайке: “Перестройка! Гласность! Плюрализм!”.
Здоровенные детины-иностранцы с перекинутыми через плечи ремешками фотоаппаратов, тыча в рисунок пальцами, щерили плохо выбритые рты и весело лопотали своими гортанными, нерусскими голосами:
– О! О! Гог’бачофф! О-о!
Таня, Женя, Мельница, Гришин, Валерьян, Стас, да и московский завсегдатай Кротов вертели туда и сюда головами. Волнующий дух Арбата пронимал каждого из них.
– Кру-у-уть! – выдохнул Мельница протяжно. – Во дают!
– Отрываются, ну… – бросил Кротов, будто бы со скрытой издёвкой.
То ли оттого, что уже здесь бывал, то ли ещё отчего, но он заглядывался на картины и карикатуры менее других.
Ряды карикатуристов, наконец, закончились. Впереди, запрудив всю центральную часть улицы, стояла плотная толпа. Из гущи её звучали митинговые речи:
– …пока мы сами не начнём давить на номенклатуру, никаких перемен не наступит! Слышите? Даже и не ждите! Партаппарат будет душить все начинания на корню!
Валерьян приостановился, заслышав знакомое. Заслонённый от него чужими спинами оратор выкрикивал всё задиристее:
– Правильно на съезде народных депутатов говорили: только гласность, только публичное разоблачение деяний режима! Не заболтать, а разоблачить публично! Пуб-лич-но!