Но внезапно в тощих книжках забытого журнала, в этой груде, найденной мной у парижских друзей на самой темной книжной полке, встретил я под глубоким слоем пыли такие удивительные, такие сегодняшние речи:

      «Я обратился к Владимиру Сергеевичу (Соловьеву) с вопросом о том, сознательно ли он подчеркивает в «Трех разговорах» слова о тревоге, подобно дымке, опоясавшей мир. И Владимир Сергеевич сказал, что такое подчеркивание с его стороны сознательное. Еще тогда я понял, что дымка, затемняющая духовный взор, падает на Россию, явясь вовне в ужасе войны и междоусобия…»

      Это пишет в «Весах» более четверти века тому назад Андрей Белый.

      И это показалось мне пророчеством о затмении и ужасе России, которое сбылось на нашей судьбе.

      Тогда я стал внимательнее перелистывать пыльный журнал, и странно и зловеще заговорила со мною забвенная декадентская Москва, Москва русских девятисотых годов, точно «Весы» и на самом деле – книга русских сивилл.

      «Появились слова Д. С. Мережковского, – четверть века назад пишет Андрей Белый, – об апокалиптической мертвенности европейской жизни, собирающейся явить грядущего хама. Появился новый тип, воплотивший в себе хаос, восставший из глубины, – тип хулигана… И стал красен свет, занавешенный пылью: точно начался мировой пожар… Еще Ницше предвидел накануне своего помешательства всемирно-историческую необходимость всеобщей судороги… Все потонет в море огня».

      Но ведь почти те же слова повторяет теперь Д. С. Мережковский, предрекая «огненную смерть» Европе-Атлантиде, как будто никакого «тридцатилетнего опыта», о чем он пишет в своей статье, ему и не понадобилось.

      Так что же такое увидели московские символисты начала девятисотых годов, эти туманноглазые и косноязычные декаденты, эти полуфлорентийцы, получухны, не то полукривляки, не то полукликуши, а может быть, и зловещие русские пророки?..