От 7 до 70. Геннадий Александрович Разумов
Читать онлайн книгу.
крышей вокзала, а некоторые из них, старожилы, на зависть всем остальным, даже занимали скамейки в бывшем Зале ожидания. Вторые, беженцы, в основном обитали на пыльной привокзальной площади и на перронах.
Над всем этим крикливым разноголосым и разноязычным вавилоном, как лозунг, как голос надежды, как путеводная звезда, висело непонятное, но такое желанное и призывное слово: РАСПРЕДЕЛЕНИЕ. Оно означало очень многое и звучало заклинанием, молитвой. Тот, кто получал заветную белую бумажку с этим словом, сразу поднимался на новую более высокую ступень строгой вокзальной иерархии, становился счастливым обладателем каких-то особо важных благ. Он тут же начинал торопливо складывать свои мешки и чемоданы, а вскоре совсем исчезал в том загадочном завокзальном мире, который носил гордое имя, произносимое почтительно и торжественно: ГОРОД.
Наконец, в руках моей мамы тоже появился этот драгоценный бумажный листок с коряво написанным фиолетовыми чернилами адресом: улица Водников, дом 22.
И вот мы тащим свои узлы по булыжной мостовой, круто спускающейся к Волге от горбатой Хлебной площади с высоким желтым облезлым элеватором. Один квартал, и мы в небольшой комнате старого одноэтажного дома, которая нам предоставлена в порядке "уплотнения" семьи врача, жившего с женой и престарелой матерью.
Но самой моей большой радостью было совершенно невероятное открытие, которое я сделал на следующий день, когда вышел гулять. Случилось так, что на соседней улице, совсем рядом с нами, живет вот уже целую неделю мой старый добрый дачный друг Вольтик. Его папа, как и мой дедушка, тоже получил направление на эвакуацию в Куйбышев, благодаря чему мы и оказались вместе.
Вольтик, как опытный старожил, взялся показать мне окрестности и первым делом повел на свой двор, большой, грязный, закоулистый. В его глубине копошилось несколько мальчишек. Мы подошли к ним.
Мальчишки занимались странным делом. На земле возле стены стоял деревянный ящик – клетка, из которого неслось тихое жалобное мяуканье. Крупный лобастый парень лет четырнадцати ржавым железным прутом бил через щели ящика тощую окровавленную кошку. Задние ноги у нее были перебиты, и она, перетаскивая из угла в угол свое тело, старалась прижиматься к гвоздистым стенкам. Всюду ее настигал быстрый резкий сильный удар, от которого ей все труднее становилось увертываться. Мальчишка старался попасть ей в голову, спину или живот. Но у него это не получалось. Прут каждый раз соскальзывал, царапал и сдирал кожу, оставляя кровавые следы на грязной лохматой шерсти.
Мне стало очень страшно. Я потянул Вольтика за рукав и сказал тихо:
– Пойдем отсюда.
Но тот даже не обернулся. Он стоял, как вкопанный, и затаив дыхание, не отрывая глаз, следил за каждым движением лобастого мальчишки.
Быстро темнело, сумерки опустились на улицу, дома, двор. Кошка кричала все громче, в ее крике слышался ужас, отчаяние, мольба.
Вольтик переступал с ноги на ногу, его щеки от волнения покрылись красными пятнами. Вдруг он