Мы хотим сказать, что в простом и удобопонятном, а главное, наиболее точном и верном смысле, это был помещик с широкими царственными размерами жизни, которые явились почти незаметно, сами собой, как необходимое, совершенно неизбежное условие новых политических отношений и потребностей. При этом нельзя забывать, что новые потребности и отношения развились по преимуществу на почве иностранных отношений, на почве жизни с соседями. Дома, в отношении к народу, они никогда не могли бы вырасти с такой силой и с таким размахом. Здесь, как всегда и во всем, большом и малом, выразилось простое повседневное стремление казаться перед другими более достойным. Лишь для чужих нужно было представлять это необыкновенное величие сана, обставлять азиатскими декорациями, торжественностью, блеском каждый шаг, особенно в приемах и проводах иноземных послов и гостей. Только перед чужими нужно было возноситься, проявлять свое могущество, неисчислимое богатство,– одним словом, показывать себя с достоинством, которое возвышало бы значение, силу и славу народа.

      Действительно, царственная обстановка московского государя, царственные формы и порядки его быта, как и высота его сана, вырастают постепенно, по мере того, как усложняются, развиваются наши заграничные отношения, по мере встреч, знакомств и столкновений в общей политике иностранных государств, а особенно наших соседей, перед которыми Москва никогда не думала выглядеть отстающей. Ее задачей было во что бы то ни стало перегнать этих соседей, для начала хотя бы внешним величием, внешним могуществом, ибо о могуществе внутреннего развития тогда и соседи мало еще помышляли.