Много еще было между соперницами, если сказать по-теперешнему, состязаний. Бегали наперегонки – кто быстрее, плясали под жалейку – кто лучше, пекли пироги – кто вкуснее.

      Последний тур проходил опять на поляне. Опять сидели за столом старики и стоял полукругом народ. Перед судейским столом остались двое – Анчутка и Манька. Одна из них должна стать Владычицей.

      Первую загадку загадал Афанасьич:

      – «Над бабушкиной избушкой висит хлеба краюшка. Собака лает, а достать не может».

      – Месяц! – закричала, догадавшись, Анчутка.

      – Угадала, – одобрил старик. – Может, и еще угадаешь: «Дом шумит, хозяева молчат, пришли люди, хозяев забрали, а дом в окошко ушел».

      – Это не знаю, – сказала Анчутка. – Это глупость какая-то. Как может дом в окошко уйти?

      – Да вот может, – усмехнулся Афанасьич и повернулся к Маньке: – А ты как думаешь?

      – Я думаю, – рассудила Манька, – дом шумит – это море, хозяева молчат – рыба в сети. Сеть вытащили, рыбу забрали, а дом остался.

      – Соображает, – встрепенулся маленький подслеповатый старичок, который до этого сидел самым крайним и дремал. – А вот я ей сейчас задам вопрос на засыпку: «Поле не меряно, овцы…» – Он растерянно замигал. – Забыл.

      Все засмеялись.

      – «Овцы не считаны, пастух рогат», – сказала Манька.

      – Я знаю – ночь, – сказала Анчутка.

      – Это все знают, – сказал Афанасьич.

      – А я еще одну знаю, – выкрикнул маленький старичок. – «Без рук, без ног…»

      – Эту не надо, – оборвал его Афанасьич. Он повернулся к Анчутке: – Летело стадо гусей. Мужик увидел и говорит: «Поди вас сто». А гуси ему отвечают: «Кабы нас столько, да еще столько, да полстолько, да четверть столько, да ты один, то было бы сто». Сколько было гусей?

      – Сто, – сказала Анчутка.

      – Ты вникни лучше, – строго сказал старик.

      – Кабы столько, да еще столько, да полстолько, да четверть столько, да еще мужик…

      – Я ж и говорю – сто, – упорно повторила Анчутка.

      – Не соображаешь, – сказал Афанасьич и повернулся к Маньке: – А ты как думаешь?

      – Ну, значит, так… – Манька стала загибать пальцы. – Без мужика остается девяносто девять. А потом четверть и полстолько, две четверти всего три, два раза по четыре четверти – восемь, восемь и три – одиннадцать, в одной четверти девять, в четырех – тридцать шесть. Тридцать шесть гусей было.

      Афанасьич пошептался о чем-то со своими товарищами, потом все вышли из-за стола. Афанасьич взял Маньку за руку, вывел на бугор, повернул лицом к морю и упал вместе с ней на колени. А все остальные повалились на землю ниц, как бы ожидая той кары, которая может последовать, если они что-нибудь не так сделали.

      – Дух Святой! – громко сказал старик. – Ты хозяин моря и леса, хозяин над всякой тварью, хозяин над человеком. Вот тебе жена от народа нашего. Хороша ли, плоха ли, может, и не по нраву тебе придется, а лучше нет среди нас. Пусть, Владыка, она будет твоею рабою, а над нами, детьми твоими,