Церковь приземистая; колокольня с узкими бойницами окон золотится в лучах заходящего солнца. Лес шумит, как накатывающие на берег волны, а над ним мельтешат грачи, точно черные носки в сушильном барабане. На указателе надпись: «Приходская церковь Сент-Мэри-Ху» – и номер телефона викария. Сама деревня Сент-Мэри-Ху даже и не деревня, а несколько старых домов и паб на перекрестке.

      – Условия для ночлега, конечно, не ахти, – говорит Брубек, когда мы слезаем с велосипеда, – зато Отец, Сын и Святой Дух обеспечивают полную безопасность, причем бесплатно, что в наши дни очень ценно.

      В церкви, что ли?

      – Ты шутишь?

      – Освободить помещение надо ровно в семь утра, иначе схлопочешь от начальства.

      Да, именно церковь он и имеет в виду. Я недоверчиво поднимаю брови.

      Брубек в ответ корчит рожу, мол, мое дело предложить, а там как знаешь.

      Придется согласиться. Кентские болота не усеяны уютными сараями, полными теплой соломы, как в «Маленьком домике в прериях». Мне на глаза попался лишь один, несколько миль назад, да и тот из рифленого железа, под охраной двух бешеных доберманов.

      – Так ведь церкви запирают на ночь.

      – Ага, – хмыкает Брубек таким же тоном, как я бы сказала: «Ну и?»

      Он озирается, проверяет, нет ли где кого, вкатывает велосипед на церковное кладбище и прячет у стены, в темных высоких кустах. Только после этого он ведет меня на крыльцо, занесенное грязноватой поземкой конфетти.

      – Присмотри за воротами, – велит он и вытаскивает из кармана что-то вроде кожаного кошеля, в котором позванивает связка тонких длинных ключей и какая-то металлическая пластинка в форме буквы «Г». Еще раз быстро глянув в сторону улицы, он вставляет в замок ключ и слегка им шевелит.

      Меня охватывает страх: а вдруг нас сейчас поймают?

      – Где это ты научился взламывать замки?

      – Видишь ли, отец меня учил не в футбол играть и не резину менять, а кое-чему другому.

      – Да нас же за это посадят! Это же… это же…

      – Взлом и проникновение. Поэтому смотри в оба.

      – И что мне делать, если кто-нибудь появится?

      – Изобрази крайнее смущение, мол, мы тут целуемся.

      – Ну… Нет уж, Эд Брубек, это тебе не…

      Он шикает на меня, будто сдерживает смех:

      – Говорю же, изобрази! И вообще, расслабься. Чтобы прижать тебя к ногтю, копы должны доказать, что это ты взломала замок. А если ни в чем не признаваться и не попортить механизм… – он вставляет в замочную скважину тонкую штуковину в форме буквы «Г», – то никто ничего не сможет доказать. Короче, ты тут случайно: гуляла поблизости, обнаружила, что дверь открыта, вошла внутрь, потому что всегда интересовалась архитектурой саксонских церквей. Между прочим, это и есть наша легенда. – Брубек прикладывает ухо к замку, продолжая орудовать отмычкой. – Я после Пасхи тут три субботы ночевал,