Кисляков С. П.:

      – Прочёсывая Пирожково, у одного из домов я увидел притаившегося немца, скомандовал ему «Хенде хох!», что он и сделал. Тут как раз в деревню вошли командир полка подполковник Гребнев с заместителями. Я сдал ему немца, он поблагодарил, спросил, хочу ли я в разведку, я дал согласие и пошёл догонять своих.

      От Пирожково мы преследовали немцев буквально по пятам. Не успели фрицы закрепиться на высотке, как мы тут же ударили по ним. Шли, развернувшись цепью, в рост, рядом падали убитые и раненые товарищи, но какое же это ощущение, когда идёшь на врага открытой грудью! Вначале что-то посасывает под ложечкой, а через минуту-другую идёшь в каком-то исступлённом порыве с одной мыслью: быстрей бы добежать до их окопов. Со временем привыкаешь к виду убитых, пожарам и прочим ужасам.

      Возле деревни, по-моему, Реутово, нас с немцами разделяла широкая, метров 600—700 лощина. Лёжа отрыли ячейки и начали обстреливать немецкие траншеи. В наших боевых порядках находились две «сорокапятки», немцы вели сильный огонь, и одно орудие было уничтожено прямым попаданием снаряда прямо на глазах, вместе с расчётом. Потом подтянулась наша артиллерия, и мы под прикрытием её огня поднялись и пошли в атаку, немцы дрогнули и начали отходить из деревни. После боя все свалились кто в траве, кто в канаве. Принесли нам обед на роту, а от роты осталось нас всего ничего. Принесли водки, помянули убитых, поели, а аппетит был волчий – в один присест по буханке хлеба съедали. А потом снова в бой…

      Акишина М. С., жительница деревни 2-е Братское Свердловского района Орловской области:

      – Вокруг нашей деревни бой шёл двое суток, все жители находились в укрытиях, и когда наступило небольшое затишье, мы осмелились выйти. Мы боялись даже громко разговаривать: вдруг немцы, ничего не видно кругом. Вдруг из-за кустов появился наш солдат, и сказал, чтобы мы уходили, сегодня в ночь будет страшный бой за ваш хутор, подходят «Катюши, от вашего хутора останется одна земля. Что стало с этим солдатом – может быть жив, может погиб в десяти шагах от нас…

      Наши старшие ответили, что никуда мы не пойдём, далеко не уйти до ночи, будь, что будет. И в эти часы затишья наши женщины решили сварить, пошли в одну хату и затопили печь – только они затопили, как началась перестрелка. То снаряд не долетит, ухнет, то перелетит через крышу, где-то позади хаты ухнет. А потом началась сильнейшая перестрелка. Мы вышли из хаты в сени, уже страха не было бежать в укрытие, но и ждать было нельзя, так и бежали метров двести под свист пуль. Ночью был сильный бой, без конца взрывались снаряды, был слышен треск деревьев. Настало утро, кругом тишина. Из укрытий мы вышли, но куда идти – немцы везде.

      Потом пришла наша разведка, узнать есть ли немцы. Из местных