Хранитель пчел из Алеппо. Кристи Лефтери
Читать онлайн книгу.
тебе эвкалиптовый мед с лавандой?
Его глаза засверкали, когда он принялся обдумывать новый вид мыла. Он позвал Айю с ноутбуком, чтобы вместе разработать точный состав. В то время ей было всего четырнадцать, но Мустафа решил ее всему научить. Айе нравилось играть с Сами – тот просто обожал ее! Он бегал за ней хвостиком и постоянно выискивал ее своими большими серыми глазами. Того же цвета, что у его матери. Как камень. Такие бывают у младенцев, до того как измениться и стать карими. Однако его глаза не изменились, но и не поголубели. Сами повсюду ходил за Айей, тянул за юбку, тогда она брала его на руки и показывала птиц у кормушек, насекомых и ящериц, которые ползали по стенам и бетонному дворику.
В каждом новом рецепте Мустафа и Айя внимательно подбирали пигменты и кислоты, минералы каждого вида меда, чтобы создать «идеальную комбинацию», как говорил кузен. Они смотрели на густоту меда, его зернистость, способность поглощать влагу из воздуха, может ли он испортиться. Я, конечно, вносил свои предложения, которые принимались с радушными улыбками, но именно мозг Мустафы трудился не хуже пчел. Он помогал делу своими гениальными идеями, а я претворял их в жизнь.
Такими вечерами, среди ароматов абрикоса и ночного жасмина, когда Фирас сидел за компьютером, а рядом с нами Айя держала на руках Сами, жующего ее волосы, когда с кухни долетал смех Афры и Дахаб, – такими вечерами мы все еще были счастливы. Жизнь походила на нормальную, на время мы забывали о тревогах, стараясь не выпускать их наружу, держа под замком в темных переулках сознания, и строили планы на будущее.
После первой волны протестов Дахаб и Айя покинули страну. Мустафа убедил их ехать без него. Когда его страхи подтвердились, он быстро устроил все для жены и дочери, а сам задержался присмотреть за пчелами. Тогда мне казалось, что он чересчур суетится, что, потеряв в детстве мать, теперь слишком опекает своих женщин, но только благодаря этому Дахаб и Айя уехали в первых рядах и не пострадали от того, что́ вскоре последовало. У Мустафы жил в Англии друг, профессор социологии, перебравшийся туда несколько лет назад по работе. Он позвонил Мустафе и настоятельно советовал ему приехать в Великобританию, утверждая, что вскоре ситуация еще больше усугубится. Мустафа дал родным денег на дорогу, а сам остался в Сирии с Фирасом.
– Нури, я не могу вот так бросить пчел, – сказал он как-то вечером, поглаживая широкой ладонью бороду, потом потирая лицо, словно старался стереть мрачное выражение. – Пчелы же наша семья.
Еще некоторое время, пока ситуация совсем не ухудшилась, Мустафа и Фирас могли приходить к нам на ужин: мы вместе сидели на веранде и смотрели на лежащий внизу город, слушая грохот бомб вдалеке и следя за поднимающимся столбом дыма. Позже, когда все стало хуже некуда, мы стали обсуждать совместный отъезд. Собирались вокруг моего глобуса, подсвеченного в тени сумерек, и Мустафа водил пальцем по маршруту Дахаб и Айи. Им было проще покинуть страну. В толстом кожаном портмоне Мустафа хранил имена и номера различных контрабандистов. Мы пролистывали журналы, сверяя