Розы тени. Наталья Резанова
Читать онлайн книгу.
это еще?
Услышав сердитый голос, оборванец отшатнулся и прикрыл лицо руками.
– Разве ты прежде его не видел, наставник? Это безумец, человек Божий. Живет при аббатстве из милости и кормится от щедрот братии. Не бойся, Том, – ласково обратился Мадок к юродивому, – никто тебя не обидит.
Тот опустил руки, выражение его лица стало совершенно детским. Он бочком отошел от двери, опустился на пол у ног брата Мадока и уставился на магистра.
– Откуда он взялся?
– Добрые люди привели. Давно это было. Когда я перебрался сюда из обители Эдейрнской, он уже здесь жил, а тому уж лет десять. Говорят, прежде бродил по дорогам нагишом, питался лягушками, головастиками и ящерицами. Переходил из села в село, от розог к розгам, из колодок в колодки, из тюрьмы в тюрьму. А откуда пришел – сам того не знает. Наш лекарь говорит, что когда-то ему крепко досталось. У него на голове старые шрамы, когда-то он сильно ударился – или его ударили. Видно, от того и помешался. Но аббат наш думает по-иному…
– Вот как?
– Он считает, что наш Бедный Том одержим бесами. И трудно с тем поспорить. Иногда он рассуждает почти разумно, а иногда вдруг начинает нести такое, что мороз по коже. Говорит и поет на языках, которых никто не знает, поминает демонов по именам, и тогда над ним совершают обряд экзорцизма. Тогда он успокаивается. Но ненадолго. Потому отец Маэль и считает, что опасно было бы отпускать его из аббатства.
– Король передал короны старшей дочери и старшему сыну. Старшая дочь взяла корону императорскую, а старший сын – королевскую. А другие дочь и сын поклялись всегда быть им верными…
Сумасшедший говорил на дикой смеси валлийского и английского языков, с вкраплением французских слов, которых неизвестно где нахватался. Но клирики его прекрасно поняли.
– Том, ты говоришь о покойном нашем короле Генрихе Боклерке, и его детях. А мы говорим совсем о другом короле.
Магистр Груффид перебил Мадока, резко обратившись к помешанному:
– Кем ты был раньше?
– Гордецом и ветреником. Завивался. Носил перчатки на шляпе, – отвечал юродивый. – Угождал своей даме сердца. Повесничал с ней. Что ни слово, давал клятвы. Нарушал их средь бела дня. Засыпал с мыслями об удовольствиях, и просыпался, чтоб их себе доставить. Пил и играл в кости. По части женского пола был хуже турецкого султана. Сердцем был лжив, легок на слово, жесток на руку, ленив, как свинья, хитер, как лис, ненасытен, как волк, бешен, как пес, жаден, как лев. В терновнике северный ветер свистит. Бедный Том озяб.
Магистр покачал головой.
– В какой-то миг я усомнился в его безумии. Мне даже показалось, что он кого-то мне напоминает… Но говорить так может лишь действительно одержимый.
Словно в ответ, Том тихонько забубнил песенку, слов которой нельзя было понять.
No sai en qual horam fuy natz:
no suy alegres ni iratz,
no suy estrains ni sui privatz,
ni non puesc au,
qu’enaissi fuy de fadatz,
sobr’ un pueg au.
Malautz suy e tremi murir,
e