Тень Феникса. Андрей Станиславович Горянов
Читать онлайн книгу.
привезший на своем борту саму смерть. Отец, едва всё только началось, запер нас с братьями в поместье, вместе с тремя десятками личных телохранителей и слуг, из которых, в конце концов, в живых осталось только трое. Стаферос впал в панику, начались погромы, грабежи и убийства, всегда присущие подобным явлениям, хаос правил бал на его прямых как стрелы ангелов улицах. В той суматохе чумной эпидемии мы потеряли друг друга, и я так и не узнал, смогла ли Корделия спастись, или же рука Темного Отца настигла ее на какой-нибудь безымянной лесной тропе, явившись в виде егерской стрелы. Надеждам, само собой, не удалось оправдаться. В этом доме, когда я пришел в него после конца морового поветрия, оставалась одна лишь беззубая старуха – прабабушка Корделии, старая, как сам мир и, по иронии судьбы, единственная, кого не тронула болезнь. С ее слов я понял лишь, что возлюбленная моя вместе с оставшимися в живых членами семьи покинула город, не смотря на выставленные на всех дорогах чумные кордоны. Никому тогда не было дела до поиска пропавших, а сам я был до того испуган случившимся, что смог рассказать об этом матери только через несколько месяцев, хотел попросить помощи, нанять людей для поисков, сделать хоть что-то. Само собой, мои юные чувства не вызвали ни у кого и капли сопереживания. «Она мертва, смирись с этим и живи дальше. У тебя будет еще тысяча возможностей запрыгнуть в постель к какой-нибудь простолюдинке, постарайся только не наплодить ей бастардов» – вот и все слова утешения, что я тогда услышал от своей матери. Пожалуй, я и сам постепенно стал оправдывать себя именно этой фразой. «Ты еще совсем молод для подобных чувств». Старший брат, Фирмос, женился в четырнадцать, женился на одиннадцатилетней девчонке, а через два года она родила ему наследника. Я же в глазах матери всегда оставался кем-то вроде дорогой и очень похожей на настоящего ребенка куклы, которую можно любить и оберегать, но которая, тем не менее, на самом деле лишь имитация жизни. Ее можно поставить на полку и временами любоваться на кружевное платье из атоллийского шелка, на глаза, выполненные из цельного аквамарина и на расшитые золотом башмачки. Чудо, что эта кукла умеет разговаривать, наверняка в ней упрятан какой-нибудь хитроумный механизм. Но настоящих чувств он испытывать не может, лишь те, которые ему присваивает тот, кто с ней играет, не более. Через два месяца я нашел общую могилу и священника, у которого оказался список с именами тех, кто в этой могиле был похоронен, среди которых затесалось и имя моей возлюбленной. На этом история и закончилась.
Я закрыл глаза, пытаясь отогнать наваждение, но от того еще сильнее погрузился в собственные воспоминания и чувства, грозящие обернуться настоящей бурей. Сердце колотилось как бешеное, и туника уже насквозь пропиталась потом. Так случалось всегда, когда я вспоминал о Корделии. Резкое и пронзающее насквозь чувство потери никуда не делось за эти годы, не ослабло, и всё так же остро чувствовалось теперь, стоило лишь на мгновение приподнять ее образ над пучиной воспоминаний.
– Молодой