Кровавые ночи 1937 года. Кремль против Лубянки. Сергей Цыркун
Читать онлайн книгу.
понимал не хуже других, какую игру задумал против него Ежов. Он и его помощник И.В. Штейн начали скрывать от Ежова некоторые материалы следствия, распорядились при появлении Ежова не вести между сотрудниками разговоров на служебные темы, допросы прекращать. Узнав об этом, Ежов избрал тактику внезапных приездов из здания ЦК на Лубянку, без предупреждения требовал выдать ему из Внутренней тюрьмы заключенных и сам их допрашивал, стал запрашивать информацию от различных сотрудников НКВД в обход Молчанова и Штейна[94]. Те регулярно докладывали об этом Ягоде, который старался дискредитировать Ежова, постоянно напоминая Сталину о некомпетентности партаппаратчика Ежова в оперативной работе. Ежов со своей стороны подавал это как «смазывание и сворачивание дел».
Представляется, что Сталин не верил ни Ягоде, ни Ежову. Ему важно было вбить клин в руководство НКВД, противопоставив Ягоде двух его заместителей – Агранова и Прокофьева. Агранов был уже задет тем, что его подчиненный Молчанов стал к лету 1936 г. второй по значимости (после наркома) фигурой в наркомате. Ежов нарочно подогревал это раздражение, общаясь напрямую не с Аграновым, а с Молчановым. Георгий Прокофьев некогда являлся ключевой фигурой в органах госбезопасности и до 1931 г. возглавлял Экономическое управление, а затем стал начальником Особотдела ГПУ. Но после дела «Весна» Ягода, избавившись от «пятерки», решил заодно сплавить и Прокофьева: его перевели в рабоче-крестьянскую инспекцию. Потом, правда, он стал заместителем Ягоды, но тот держал его на второстепенных участках; сначала Прокофьев курировал работу милиции, а затем стал председателем спортобщества «Динамо». Естественно, положение почетного «динамовца» не могло его устраивать. И он, конечно, не мог любить Ягоду. 23 февраля 1935 г., пользуясь, видимо, тем, что Ягода отмечал день Красной Армии, Прокофьев за его спиной направил непосредственно Сталину секретное донесение о том, что у одного из арестованных при обыске изъят личный архив Троцкого за 1927 г. Именно это донесение Прокофьева послужило непосредственным поводом для сталинской резолюции: «Чрезвычайно важное дело, предлагаю передать архив Ежову, во-вторых, назначить Ежова наблюдать за следствием, чтобы следствие вела ЧК совместно с ЦК»[95]. Спустя год «наблюдения за следствием» Ежов приступил, как уже было сказано, к ловле «шпионов» в самом аппарате НКВД.
Сталин запомнил готовность Прокофьева предать своего шефа Ягоду и, словно опытный шахматист, к середине лета 1936 г. продумал изящную комбинацию, позволившую ему разыграть обе фигуры – Агранова и Прокофьева – против Ягоды. Раздражение их в отношении слишком ретивого начальника отдела – Молчанова – было удачно использовано Ежовым для того, чтобы вступить летом 1936 г. втайне от Ягоды в переговоры с Аграновым.
Впоследствии Агранов рассказал на одном из совещаний работников центрального аппарата НКВД о том, как именно происходил его контакт с Ежовым: «Ежов вызвал меня к себе на дачу. Надо сказать, что это свидание носило конспиративный