Ольга уже лежала в кровати, а он все не мог развязать галстук.

      Пальцы дрожали, словно его мучило жесточайшее похмелье. Хуже всего было то, что Ольга в упор смотрела на его отражение в зеркале, хотя на коленях у нее лежал толстый глянец. Пришлось улыбнуться. Улыбка вышла жалкой и виноватой, поэтому Барышев резко нахмурился и раздраженно рванул узел галстука вверх.

      Ольга встала, подошла к нему и быстрыми, неуловимо-нежными прикосновениями избавила его от петли на шее.

      – Сереж, ну ты совсем… Сам же себя задушишь! Ну что ты нервничаешь?

      – Да не нервничаю. Устал. – Он уткнулся ей носом в плечо. – Как собака устал. – А сам подумал: «Прости… за эти дрожащие руки, за то, что вдруг включились низменные рефлексы».

      – Твои инвесторы остались довольны вечером? – Ольга погладила его по спине.

      – Надеюсь. А так, шут их разберет, народ тут сложный.

      – Я, во всяком случае, делала все, что могла. Улыбалась во весь рот. У меня теперь скулы болят.

      Она раздела его как маленького – помогла снять пиджак, расстегнула ремень и рубашку.

      Господи, как же ему стыдно за это свое смятение, за кобелиную стойку на запах сандала, за все. Сергей быстро скинул одежду и стремительно нырнул под простыню, будто голое тело могло выдать истинную причину его дурацкого поведения.

      Ольга почему-то не легла – села рядом.

      – Ты молодец… – сказал он и закрыл глаза, чтобы не видеть ее любящего взгляда.

      – Это ты молодец, – засмеялась она и взъерошила ему волосы. – Устроил с бухты-барахты светский прием…

      Ольга помолчала, а потом вдруг задумчиво сказала:

      – А Оксана эта… она симпатичная.

      Сердце дало короткий сбой и… припустило в бешеном ритме. Открыв глаза, Сергей в упор посмотрел на Ольгу.

      – Симпатичная? Да, наверное… Я, правда, не очень-то к ней присматривался.

      Он бы руку дал отрубить, чтобы это «не очень присматривался» было правдой.

      Да в конце концов, что он такого сделал, почему ведет себя как нашкодивший кот?! Барышев схватил Ольгу в объятия и рывком потянул на себя.

      – Симпатичная, симпатичная, – засмеялась она. – Милая… и даже очень! – А потом обхватила его руками и прижалась всем телом. – Знаешь, я почти счастлива.

      – Почти? Интересно. Почему почти?

      – Потому что мне не хватает Машки, Мишки и Костика, и еще – я мучаюсь без работы.

      – А почему счастлива?

      – А счастлива, потому что тебя люблю… ужасно люблю… Я даже не думала, что могу так любить. Правда, правда…

      Барышев почувствовал облегчение. Ну вот, все решилось.

      Какой, к черту, сандал, ему все почудилось.

      Сергей впился в Ольгины губы сумасшедшим удушающее-агрессивным поцелуем.

      Все померещилось…

      Просто он так заработался в последнее время, что забывал смотреть на Ольгу, слушать ее, дышать ею.

      В нем нет ни йоты пространства для другой женщины. Его мир – это Ольга, его жизнь –