Давай дойдем до этой крутизны

      И там присядем. Часто я, бывало,

      На той скале сидел средь тишины,

      Весь от поста худой и отощалый.

      Ломая руки, я мольбой горел,

      Чтоб бог скорей избавил нас от мора

      И положил поветрию предел.

      Так уповал и верил я в ту пору!

      И для меня насмешкою звучит

      Тех тружеников искреннее слово.

      От их речей охватывает стыд

      И за себя, и за дела отцовы.

      Отец мой, нелюдим-оригинал,

      Всю жизнь провел в раздумьях о природе.

      Он честно голову над ней ломал,

      Хотя и по своей чудной методе.

      Алхимии тех дней забытый столп,

      Он запирался с верными в чулане

      И с ними там перегонял из колб

      Соединенья всевозможной дряни.

      Там звали «лилиею» серебро,

      «Львом» – золото, а смесь их – связью в браке.

      Полученное на огне добро,

      «Царицу», мыли в холодильном баке,

      В нем осаждался радужный налет.

      Людей лечили этой амальгамой,

      Не проверяя, вылечился ль тот,

      Кто обращался к нашему бальзаму.

      Едва ли кто при этом выживал,

      Так мой отец своим мудреным зельем

      Со мной средь этих гор и по ущельям

      Самой чумы похлеще бушевал.

      И каково мне слушать их хваленья,

      Когда и я виной их умерщвленья,

      И сам отраву тысячам давал.

      Корить себя решительно вам нечем.

      Скорей была заслуга ваша в том,

      Что вы воспользовались целиком

      Уменьем, к вам от старших перешедшим.

      Для сыновей отцовский опыт свят.

      Они его всего превыше ставят.

      Ваш сын ведь тоже переймет ваш взгляд

      И после новое к нему прибавит.

      Блажен, кто вырваться на свет

      Надеется из лжи окружной.

      В том, что известно, пользы нет,

      Одно неведомое нужно.

      Но полно вечер омрачать

      Своей тоскою беспричинной.

      Смотри: закат свою печать

      Накладывает на равнину.

      День прожит, солнце с вышины

      Уходит прочь в другие страны.

      Зачем мне крылья не даны

      С ним вровень мчаться неустанно!

      На горы в пурпуре лучей

      Заглядывался б я в полете

      И на серебряный ручей

      В вечерней темной позолоте.

      Опасный горный перевал

      Не останавливал бы крыльев.

      Я море бы пересекал,

      Движенье этих крыл усилив.

      Когда б зари вечерней свет

      Грозил погаснуть в океане,

      Я б налегал дружнее вслед

      И нагонял его сиянье.

      В соседстве