Кейн проснулся после самой скверной ночи в своей жизни. То его бил озноб, то он потел так, что промокала подушка. Его тошнило. Все тело ныло. Но самое ужасное – ему снилось, будто Лиз меряет ему температуру, дает лекарства, провожает в ванную.

      Он со стоном отбросил одеяло и сел в постели. Он не хотел помнить, что чувствовал, когда она касалась ладонью его лба, когда наклонялась к нему и он вдыхал ее запах. От мысли, что она вернулась к нему, его охватывала сладкая тоска… Кейн глубоко вздохнул. Как можно тосковать о женщине, которая сегодня делит с тобой ложе, а завтра исчезает без каких-либо объяснений?

      Просто он дурень. Вот так! Он потерял ее, потому что мучился из-за гибели брата, заглушал муку работой, а для жены не находил времени. Не важно, как она ушла. Лиз не виновата. Вот почему он до сих пор желает ее.

      В другом конце комнаты горел слабый свет. Он, видно, забыл погасить ночник. Повернув голову, Кейн увидел Лиз. Она сидела в кресле и смотрела на него.

      Он облизнул пересохшие губы. Она так красива! Как фея… Длинные черные волосы, белая, как алебастр, кожа. На ней брюки и футболка. Он понял, что она выключила кондиционер. Вероятно, потому, что его знобило.

      И все-таки как она оказалась в его спальне? Они же развелись три года назад.

      – Почему ты тут? Как ты тут оказалась?

      – Я твоя служанка. Забыл?

      – Моя… служанка?

      – Твоя секретарша поручила «Веселым служанкам» уборку твоего дома. Раз в неделю.

      Он закрыл глаза и опять лег.

      – Да, я вспомнил.

      – Тебе было очень плохо, когда я приехала сюда в пятницу утром.

      – В пятницу утром? – Он резко сел и охнул от боли в мышцах. – Какой сегодня день?

      – Утро субботы. Успокойся.

      Он впился в нее взглядом:

      – Ты была тут всю ночь?

      Лиз кивнула:

      – Тебе было очень плохо. Я не могла тебя так оставить.

      Он откинулся на подушки:

      – Благородная Лиз.

      – Именно поэтому люди пускают меня и моих работниц в свои дома для уборки. Моя репутация бежит впереди меня.

      Он услышал в ее голосе улыбку и подавил волну воспоминаний.

      – Думаю, я должен тебя поблагодарить.

      – Ради бога!

      – И кажется, извиниться за непристойные ласки.

      – О, так ты помнишь?

      На сей раз она рассмеялась. Мягкий звук достиг его, расслабил, навеял грусть о потерянном. Лиз больше не с ним… Он сам во всем виноват. Он чувствовал себя дураком, слабаком. Но он не позволит себе раскисать!

      – Знаешь что? Я очень ценю твою помощь, но, мне кажется, я теперь справлюсь и сам.

      – Ты меня выгоняешь?

      – Я тебя не выгоняю. Я тебя освобождаю. Считай, что тебя выпустили из тюрьмы.

      – Хорошо. –