Мой дух! доверенность к Творцу!

      Мужайся; будь в терпеньи камень.

      Не он ли к лучшему концу

      Меня провел сквозь бранный пламень?

      На поле смерти чья рука

      Меня таинственно спасала,

      И жадный крови меч врага,

      И град свинцовый отражала?

      Кто, кто мне силу дал сносить

      Труды, и глад, и непогоду,

      И силу – в бедстве сохранить

      Души возвышенной свободу?

      Кто вел меня от юных дней

      К добру стезею потаенной

      И в буре пламенных страстей

      Мой был Вожатай неизменной?

      Он! Он! Его все дар благой!

      Он нам источник чувств высоких,

      Любви к изящному прямой

      И мыслей чистых и глубоких!

      Все дар его, и краше всех

      Даров – надежда лучшей жизни!

      Когда ж узрю спокойный брег,

      Страну желанную отчизны?

      Когда струей небесных благ

      Я утолю любви желанье,

      Земную ризу брошу в прах

      И обновлю существованье?

      Уже светило дня на западе горит

      И тихо погрузилось в волны!..

      Задумчиво луна сквозь тонкий пар глядит

      На хляби и брега безмолвны.

      И все в глубоком сне поморие кругом.

      Лишь изредка рыбарь к товарищам взывает,

      Лишь эхо глас его протяжно повторяет

      В безмолвии ночном.

      Я здесь, на сих скалах, висящих над водой,

      В священном сумраке дубравы

      Задумчиво брожу и вижу пред собой

      Следы протекших лет и славы:

      Обломки, грозный вал, поросший злаком ров,

      Столбы – и ветхий мост с чугунными цепями,

      Твердыни мшистые с гранитными зубцами

      И длинный ряд гробов.

      Все тихо: мертвый сон в обители глухой.

      Но здесь живет воспоминанье:

      И путник, опершись на камень гробовой,

      Вкушает сладкое мечтанье.

      Там, там, где вьется плющ по лестнице крутой

      И ветр колышет стебль иссохшия полыни,

      Где месяц серебрил угрюмые твердыни

      Над спящею водой, —

      Там воин некогда,

      Одена храбрый внук,

      В боях приморских поседелый,

      Готовил сына в брань, и стрел пернатых пук,

      Броню заветну, меч тяжелый

      Он юноше вручил израненной рукой

      И громко восклицал, подъяв дрожащи длани:

      «Тебе он обречен, о бог, властитель брани,

      Всегда и всюду твой!

      А ты, мой сын, клянись мечом своих отцов

      И Гелы клятвою кровавой

      На западных струях быть ужасом врагов

      Иль пасть, как предки пали, с славой!»

      И пылкий юноша меч прадедов лобзал,

      И к персям прижимал родительские длани,

      И в радости, как конь при звуке новой брани,

      Кипел и трепетал.

      Война, война врагам отаческой земли! —

      Суда наутро восшумели.

      Запенились моря, и быстры корабли

      На крыльях бури полетели!

      В долинах Нейстрия раздался браней гром,

      Туманный Альбион из края в край пылает,

      И Гела день и ночь в Валкалу провождает

      Погибших бледный сонм.

      Ах, юноша! спеши к отеческим брегам,

      Назад лети с добычей бранной;

      Уж веет кроткий ветр