Носильщик компании «Уайт Стар Лайн» появился перед Юрием как из-под земли.

      – Сэр, вам следует зарегистрировать ваш багаж на главном терминале, это совсем рядом. Иначе его могут не успеть погрузить…

      – Весь мой багаж, мистер! – Юрий взмахнул чемоданом. – Но я буду благодарен, если вы поможете мне…

      Монета в один шиллинг перекочевала в широкую ладонь носильщика.

      – Да, сэр! Разумеется! Мое почтение, сэр! – тут же закивал тот.

      Следуя за носильщиком, Юрий направился к высокой бетонной эстакаде для «чистой» публики, что поднималась над причальной суетой на высоте пятого этажа, и даже слегка запыхавшись («Стареем!»), перешел по широкому мостику прямо на верхнюю палубу. Немолодой моряк в безукоризненной форме проверил его билет и паспорт, сверился с каким-то списком и протянул ключ от каюты. Самый обычный ключ – похожим в его маленькой конторе запирался чулан. На латунной бирке значилось «А-204» – в полном соответствии с тем, что было указано в его билете.

      Через пару минут Юрий уже переступил ее порог. При свете ламп в стенных бра ему открылось довольно просторное светлое помещение с дверью в уборную и вторую комнату – то ли кабинет, то ли помещение для прислуги. Высокая вычурная кровать, белые с золоченым узором панели, белый в золоченую клетку потолок, стулья с овальной спинкой и гнутыми ножками вокруг небольшого стола, кресло, комод красного дерева, картина с размытым лесным пейзажем. Имелся даже небольшой камин. Почти как номер в лучшем отеле – и все за сотню фунтов. Правда, это самая дешевая каюта первого класса; другие, в которых имеются шелковые гобелены, прогулочные веранды, спальни и гостиные, телефоны и маленькие лифты, через которые доставляют с камбуза заказанные блюда, те тянут и на тысячу, а то и больше.

      Он раздвинул тафтяные портьеры на квадратном иллюминаторе, даже скорее окне, разместил чемодан в особом шкафу с креплениями, поставил на полочку в уборной дорожный несессер, купленный в Париже специально для этой поездки, и вышел в коридор. И тут же нос к носу столкнулся с мужчиной лет сорока с хвостиком, с нафабренными усами и крошечной эспаньолкой, в костюме безупречного покроя, лаковых туфлях и с гвоздичкой в бутоньерке.

      Он протянул руку Юрию и коротко представился:

      – Робер Монпелье!

      – Француз?

      – Да. А вы, судя по всему, русский, мсье сосед?

      – Да, – несколько растерялся стряпчий, – имею, так сказать, счастье быть подданным русского царя… Юрий Ростовцев к вашим услугам!

      – Вот видите, я угадал! – рассмеялся сосед, переходя на родной язык Юрия. – Ваш акцент ни с каким не спутаешь. Как-никак я прожил в Санкт-Петербурге три с лишним года, хотя по рождению и привычкам – парижанин.

      В этот момент из-за двери шагах в двадцати высунулась крепко сбитая и одновременно гибкая девица неопределенного возраста – то ли двадцати, то ли тридцати лет. Лицо под вуалью, не скрывавшей, впрочем,