Последняя любовь в Константинополе. Милорад Павич
Читать онлайн книгу.
волос и вяжу начленник.
– Кому?
– Ну уж конечно не тебе, я с тебя мерку не снимала.
В этот момент Петра прервала работу и поднесла к груди свою красиво вылепленную руку.
– О-о-о, тяжко мне, – прошептала она.
– Что с тобой?
– У меня гость.
– Какой гость?
– Это какая-то маленькая боль под сердцем, которая плачет, как слабый голод. Или, лучше сказать, слабый голод, который ищет боль.
– Скорее подумаешь, что гость у тебя побывал раньше, а боль и голод на дне души после гостя обычно появляются сами, не будь я тем, кто носит белую бороду под черной. Мне известно, в какую чашу вина не доливают.
– Ох, тяжко мне! В какую?
– В полную, сама знаешь.
– Ничего-то ты не знаешь. Ум твой работает на одни только уши. Знаешь, сколько их было, тех, кто провел ночь под этими волосами?
– Не знаю.
– Хм, не знаю и я. Но знаю, что с этим голодом я родилась.
Сказав это, Петра подошла к окну и вырвала из цветочного горшка пук ежиной травы, взяла ее в рот, языком завязала в узел и показала узел Софронию:
– Готово дело. Больше не болит… А ты? Я бы сказала, что женского хлеба ты еще не пробовал. Что? Никак не откроется третий глаз? Ну-ну, не бойся. Даже остановившиеся часы иногда показывают время правильно… Давай научу тебя, как молиться в четыре руки, если ты кое-что отгадаешь.
– Что?
– Угадай, как зовут мою левую грудь!
– Не знаю.
– А правую?
– Знаю! – И поручик Опуич шепнул что-то в темноту.
– Угадал! – залилась смехом Петра, сорвала со стены гитару и протянула ему.
– Да я не умею играть.
– А я тебя и не прошу. Брось в нее серебряную монету и заходи.
Софроний решил тогда разыграть последнюю карту. Он тоже положил руку себе на грудь и застонал.
– Что с тобой? Уж не пришел ли гость и к тебе? Маленькая боль под сердцем, которая плачет, как слабый голод?
– Нет, не то.
– А что же?
– У меня нет серебряной монеты.
– Скряга, – сказала Петра, повернула зеркало в комнату, а икону ликом к стене и легла в постель к Софронию. На каждой груди у нее было что-то наподобие маленькой груши. – Если серебряной монеты нет у тебя, найдется у твоей матери, – проговорила она неслышным шепотом, губы к губам…
– Ой-ой-ой, золотые мои, будьте мудры и не верьте каждому ветру!
Такими словами в среду, в день святого Мартина-исповедника, кто-то разбудил молодого поручика Опуича в закоулках его дома в Триесте.
– Ой-ой-ой, золотые мои, – говорил голос, такой глубокий, как будто он доносился из женского лона, – подсвечник ваш пусть будет единственным из тысячи! Волк-то и в стаде овцу зарезать может. Ой-ой-ой, золотые мои. Не ходите на сторонку, где слезы льют, не ходите к черному оврагу, с берега счастья и лада не ходите на берег, где лес да ветер, где