Питерская принцесса. Елена Колина
Читать онлайн книгу.
на п-последний гонорар.
– Ты что, Гарик, здесь же Бобины дорогущие машины стоят, – удивилась Нина, – а ты за «девятку» беспокоишься…
– Нина, дай чего-нибудь п-поесть!
– Бутерброд сделаю. Буженина есть, шейка, карбонат? – с готовностью перечислила Нина. – Ты же любишь мясо. Или тебе сейчас нельзя свинину? – простодушно поинтересовалась она.
Гарик презрительно фыркнул.
В детстве Нина как следует не знала, что такое еврей, слышала, как Владимира Борисовича с Зинаидой Яковлевной называли «один целый еврей», но еврейских черт ни у того ни у другой не различала и вообще считала «одного целого еврея» одной из многих прекрасных непонятностей их жизни. Теперь, когда она знала, что Владимир Борисович наполовину еврей, а Зинаида Яковлевна наполовину еврейка, ей казалось, что к старости еврейские половины во внешности обоих обозначились ярче и даже расшалились.
Смутное половинное еврейство родителей давало сыновьям, Бобе и Гарику, большое пространство для маневра. Гарик вместе с русской Ритой, до замужества далекой от любой религии, поначалу выбрал быть евреем. Они с Ритой соблюдали кошер, не брились, не мылись и ходили в тряпочных тапочках на Ям Кипур. Даже подумывали о том, чтобы Рите принять гиюр, стать настоящей женой иудея по иудейскому закону. Рита начала было изучать Тору, но Гарик вскоре перешел в православие, и они принялись так же истово поститься в Великий пост, ходили на исповедь к специальному, интеллигентскому батюшке. Затем Гарик с Ритой некоторое время снова не были евреями, изредка правоверными, чаще умеренными и недавно, кажется, окончательно вернулись к христианству. Рита была так Гарику предана, что, следуя его духовным исканиям, честно становилась еще более правоверной, чем сам Гарик.
Боба Любинский по религиозным конфессиям не метался и ко всем религиям проявлял вежливое равнодушие, обозначив свою позицию просто: «Я в эти игры не играю». Гарик и Рита дополнительно презирали брата еще и за жлобское отсутствие духовных исканий.
Беспокойно покружив по кухне, Гарик угнездился в Бобином, самом большом и удобном кресле. Он всегда старался отщипнуть себе кусочек самого лучшего: самое удобное место, самое красивое яблоко, самую полную чашку. А прежде чем на это свое вожделенное «лучшее» наброситься, напрягался, как хищная птица перед решительным скачком. Гариковы победы были такими крошечными, что окружающие часто их и не замечали. Но для него вырванные у жизни крошки были брызгами самого прекрасного. От своих скопидомских выигрышей он приходил в мгновенно приподнятое настроение, а от неудавшихся попыток сникал и злился.
Несколько лет назад, когда дети, Женечка и Соня, были еще маленькими, братья Любинские и Нина с Антоном вместе ездили в Крым. В каждодневной близости эти его постоянные ухищрения – выбрать себе солнце посолнечнее, тень потенее, стакан вина пополнее, последним достать мелочь при покупке мороженого – были замечены почти сразу.
Каждый про себя удивлялся несоответствию страстности