Эдда Лу глухо застонала и услышала свой стон словно со стороны. Голова ужасно болела; казалось, будто ее раскололи пополам. Эдда Лу хотела было поднести руки к голове, но оказалось, что они крепко связаны у нее за спиной.

      И тогда она ощутила первый острый укол страха. Глаза широко раскрылись, она попыталась крикнуть – и не смогла. Рот был заткнут кляпом: она чувствовала вкус ткани и запах одеколона, пропитавший ее.

      Выкатив глаза от ужаса, Эдда Лу отчаянно старалась освободиться и в какой-то момент обнаружила, что совершенно обнажена. Извиваясь всем телом, она только поцарапала голую спину и ягодицы о жесткую кору дерева. Ее привязали в вечнозеленому дубу так, что расставленные ноги образовали букву «V». В ее мозгу заметались лихорадочные, страшные сцены насилия.

      – Ну, здравствуй, Эдда Лу.

      Голос был низкий, грубый, словно о камень точили нож. Глаза Эдды Лу едва не вылезли из орбит, когда она попыталась определить, откуда этот голос, но видела только воду и густую черную завесу листьев. Попытавшись крикнуть, она едва не подавилась затычкой.

      – Ты давно у меня на примете. Долго пришлось дожидаться нашей встречи. Романтично, правда, стоять обнаженной под луной? И мы совсем-совсем одни. Ты и я. Совсем одни. Давай-ка займемся сексом.

      Парализованная ужасом, Эдда Лу увидела, как из тени к ней шагнула человеческая фигура. У нее сдавило желудок, она почувствовала привкус начинающейся рвоты. А человек подбирался все ближе, и ей казалось, что он источает запах безумия…

      Просьбы, моления – все заглушал кляп. Она не могла кричать, не могла сопротивляться. Чьи-то руки легли на ее тело, сжимая его, поглаживая. Горячие слезы страха брызнули у Эдды Лу из глаз, когда жадный рот впился в ее беззащитную грудь.

      Она не сразу поняла, кто это, а когда поняла, ей стало еще страшнее: в хорошо знакомых глазах сверкало безумие.

      Скользкое от пота тело терлось о нее, делая такое, чего и представить нельзя. Беззвучные рыдания сотрясали все ее существо, она вздрагивала от каждого прикосновения влажного рта, бесстыдных пальцев, гладкого плоского лезвия охотничьего ножа.

      Ибо она сейчас вспомнила, что случилось с Арнеттой и Фрэнси, и познала тот же немой ужас, почувствовала то же тошнотворное отвращение, что и они в свои последние мгновения.

      – Нет, ты хочешь… Ты хочешь! – раздавалось почти беззвучное жужжание в ушах Эдды Лу. – Потаскуха!

      Нож повернулся и легко, почти безболезненно срезал кусочек плоти на ее руке. Когда жадный рот нетерпеливо приник к ране, Эдда Лу впала в полуобморочное состояние.

      – Ну