– Они видят нас! Через ночь видят!

      Атаман банды, уже раненный рикошетом отскочившей пулей, упал на землю, прикрывшись убитой лошадью – лошадей в седле было немного, забрали всех. В небе, пьяно раскачиваясь, освещая все морозно-белым светом, догорала осветительная ракета. Рядом плюхнулся еще один бандит, пошевелился… жив.

      – Где Ласло? – заорал атаман.

      – У околицы вбили! Всех вбили!

      Впереди трещали автоматные очереди, то одна, то другая обрывалась. Стреляли по заложникам – от отчаяния, понимая, что не пройти, и желая забрать с собой хоть кого-то. До леса было метров триста, но до него было так же далеко, как до луны, равнодушной луны, висящей в небе и освещающей всю картину побоища. От леса хлестал свинцом пулемет, хоть один, но хватало. Но страшно было не это – страшны были пули, летевшие из темноты совершенно без шума и не знающие промаха.

      – Всем вместе надо! – заорал атаман, вскакивая. – Еще Польска не сгинэла!!!

      И рухнул – с пробитой пулей головой.

      Джинба иттай.

      01 августа 2002 года

      Тегеран

      Расстреливали на стадионе. Покойный шахиншах распорядился выстроить стадион и создать команду для игры в футбол – развлечение неверных, им они отвлекают правоверных от своего фард айн[13] – джихада. К большому стадиону была пристроена гостиница, а внутри, под трибунами, располагался целый город, с раздевалками для команд, комнатами для спортивного персонала и персонала, обслуживающего стадион. Все это сейчас было сломано, разрушено, растоптано – в тесных коридорах и комнатах хозяйничали другие люди.

      Пленников охраняли не военные – все же новая власть не рискнула ставить на охрану офицерского корпуса их бывших подчиненных, могло произойти всякое. Их охраняли муджахеддины, какая-то спешно сформированная гвардия – здоровые, вооруженные автоматами, на головах – повязки с изречениями из Корана, еще одной такой же повязкой обычно прикрыта нижняя часть лица – боятся, что придут русские и потом их опознают по материалам видеосъемки. Пленников выгрузили из машин, пинками прогнали по коридору и затолкали в какое-то темное, неосвещенное помещение. После чего дверь захлопнулась.

      Они остались одни. Без света, без оружия.

      – Кто старший по званию?! Кто старший по званию офицер?! – негромко спросил кто-то. – Давайте представимся!

      В душной темноте кладовки один за другим раздавались голоса, называли имя и личное звание. Дошла очередь и до полковника.

      – Полковник Реза Джавад! – сказал он.

      Судя по тому, что он слышал до этого, никого старше по званию в комнате не было.

      – Полковник, подойдите сюда! – крикнули из темноты.

      Спотыкаясь о чьи-то ноги, полковник побрел вперед.

      – Мы здесь. Садитесь у стены.

      Стена была холодной и сырой. Контраст с установившейся в столице августовской жарой. Лиц собеседников видно не было.

      – Я майор САВАК Али Бахонар, рядом со мной – майор Реза Мосальман. Вы полковник Джавад, вы вчера были на параде, верно?

      – Верно… А вас