Атлантический дневник (сборник). Алексей Цветков
Читать онлайн книгу.
человек не отличит навскидку Пиндара от Проперция?
Мы знаем, что живем в эпоху постмодернизма, но никто не может вспомнить, когда истек романтизм. На это есть основательная причина: он продолжается до сих пор. Греческую подмену прошлого, из которой сформировался западный культурный канон, давно и по всему фронту теснит сегодняшний мультикультурализм, историческая модель политической корректности. Эта модель старается уравнять в правах всех, кому в реальной истории не вполне повезло, и уже не только Греция, но и Рим становится в одну шеренгу с какой-нибудь Дагомейской монархией. В этот список равных и равноценных цивилизаций открыта дорога каждому – достаточно подать заявление и указать на допущенную историческую несправедливость.
Постмодернизм – это просто маскировка термином. На самом деле мы продолжаем игру, начатую Винкельманном и Байроном, и вопреки навязшей в зубах реальности продолжаем выбирать идеал. Образ жизни нам по-прежнему дороже цивилизации.
«Классические» романтики, современники Байрона и Китса, выбрали греческую гармонию, читай «духовность», предпочтя ее римской изощренности. Но изощренность и есть главный атрибут цивилизации, потому что своды законов не создаются в ходе сократических симпозиумов в портике, и мраморный храм на горе – не замена миллионному городу со стадионами и библиотеками, полицией и пожарной стражей, с канализацией и водопроводом, каких западный мир не знал до конца XIX века.
Мультикультурализм, этот арьергард романтизма, перенес инфекцию романтического идеала из истории в нравственность, полагая, что национальные культуры, подобно человеческим личностям, заслуживают компенсации за недоданное или отнятое у них в прошлом, хотя парадоксальным образом он утверждает изначальное равенство всех таких культур. Но государства, общества и этносы – это не люди, и моральные кодексы не предусмотрели им неизбежной справедливости. Ее, если говорить по совести, и людям-то до сих пор не хватает.
Пора снять романтические очки и взглянуть в прошлое трезво – вот что, видимо, сказал бы Майкл Линд, если бы у него не кончились чернила и он не отправился бы на кухню варить кофе. Компрометируя собственную историю, мы не поднимаем чужую до ее уровня, мы опускаем свою до общего. И если наше прошлое останется ложью, будущее уже не сможет стать правдой. Парфенон в Афинах достоин восхищения, но при этом полезно держать в уме, что права человека нам завещал Рим. Иначе, подобно Байрону, мы рискуем сложить голову за выдуманную страну.
СОБЕСЕДНИК АНГЕЛОВ
Оглянувшись на столетие, в котором оставил большую, а может быть, и лучшую часть жизни и которому есть за что краснеть, тем не менее с гордостью отмечаешь положительный баланс: в области литературы ему практически нет равных. Это был век Кафки и Йейтса, Джойса и Мандельштама, Пруста и Одена, Лоренса Даррелла и Болеслава Лесьмяна – можно без напряжения продолжить до конца страницы, посрамив даже великий XIX. И одним из самых