Неизвестное сельское хозяйство, или Зачем нужна корова?. Татьяна Нефедова
Читать онлайн книгу.
Один такой чабан одновременно и работник колхоза, и владелец мощного индивидуального животноводческого хозяйства, а по сути – фермер. Причем, в отличие от хозяйств другой специализации, здесь общественное и индивидуальное почти не разделено. Свой скот чабан всегда продает сам – либо в городе, либо перекупщикам. При этом налогов он не платит. Главный доход – это превышение норм по окоту и содержанию овец. Это выгодно и колхозам: так они экономят на денежной зарплате и не платят за дополнительный скот чабана налоги. За 1990–2000 годы поголовье овец резко сократилось. Например, в Саратовской области в разных районах осталось от 6 % до 30 % былого поголовья, в Ставрополье – от 4 % до 40 %. Это сокращение в основном связано с невыгодной конъюнктурой рынка шерсти, цены на которую были сильно занижены. В 2003 году в двух третях административных районов России содержание овец на предприятиях оставалось убыточным. Правда, треть районов все же нашла пути сделать овцеводство прибыльной отраслью, а в 8 % районов его рентабельность даже превышала 50 %.
Тем не менее выживание общественного овцеводства в большинстве районов становится проблематичным. Но при сокращении колхозных овец кошары отнюдь не пустуют. Дальновидные руководители колхозов сами передали их в аренду своим же чабанам, чтобы сберечь от растаскивания постройки. Теперь там содержится частный скот. Если прежде чабаны и их родственники держали на каждой средней кошаре 500 голов общественного скота и около 100 голов своего, то теперь общественного скота там может и не быть, но те же чабаны держат от 100 до 500 и более голов частных овец, а также коров и быков. Весь этот скот считается их личным подсобным хозяйством и в статистику обычно не попадает.
Не следует думать, что все чабаны на кошарах – обеспеченные люди. Среди них – такое же расслоение, как и среди других сельских жителей. Можно встретить и бедную чеченскую семью с детьми, живущую при кошаре, и чабанов, построивших в соседней деревне и у себя на родине в Чечне или в Дагестане добротные дома. Некоторые чабаны становятся настолько богаты, что инвестируют в колхозы, пытаясь приобрести имущество предприятий-банкротов. Приведем лишь один поразивший нас пример.
Магомет Саид – известный на северо-востоке Ставрополья чабан. Он приехал из Дагестана давно, оставив там дом и множество родственников. Кошара у него – особая, очень крупная, ремонтная, он выращивает несколько тысяч молодых ярочек, принадлежащих довольно крепкому колхозу «Дружба». Работает на ней целая бригада, а по обустроенности и количеству техники она сильно отличается от описанных выше убогих домиков саратовского Заволжья. Однако интересы Магомет Саида идут дальше даже такой хорошей кошары – ведь она принадлежит не ему, а колхозу. Вот уже второй год чабан кредитует из своих личных денег соседний разорившийся колхоз «Буденовский», являясь по существу местным инвестором. Поскольку колхоз кредиты отдать не в состоянии, по распространенной здесь схеме передачи собственности через несколько лет имущество колхоза вместе со всеми его кошарами