Такое наивное садомазо.

      Малага, детская родина животной пластики Пикассо,

      Мы поднялись на гору, где твоя кастилья,

      Видели порт и маленькие фигурки тореадоров

      В раме цирка, на арене,

      Они готовились к последней в сезоне корриде,

      Были видны как на ладони.

      И море, море.

      Двое студентов, девочка и мальчик,

      Рисовали пальмы, карандашные наброски,

      Сидя на обрыве, свесив ноги.

      Мы спускались вниз на автобусе тридцатого маршрута,

      Задыхаясь.

      Конечно, отсюда надо бежать

      В Толедо, в Мадрид, в Париж.

      В Севилье

      Туриста везут на площадь Испании,

      Похожую на все самые прекрасные площади Европы.

      Слишком много торговцев и попрошаек.

      В Севильском соборе,

      Четвертом по величию в католическом мире,

      Показывают могилу Колумба.

      Недавняя генетическая экспертиза

      Подтвердила, что некая часть его тела

      Действительно находится здесь.

      Потом мы катались на лодке.

      Видели здание инквизиции,

      Где я работала в одной из прошлых жизней,

      Когда была мужчиной и монахом.

      И еще я узнала – но это в Кордовской мечети,

      Трижды перестроеной в католический храм, —

      Пологий и длинный подъем на купол, без ступеней.

      Так обычно строили мусульмане.

      Во сне я видела свои мужские сандалии и подол рясы.

      Похоронен я был где-то на севере страны,

      Вероятно, в Толедо

      Потом мы видели табачную фабрику Кармен,

      Похожую на казармы Хозе.

      Ныне здесь университетская библиотека.

      Мериме изучил этнографию и топографию:

      Куда они ходили, каким маршрутом,

      Крутили бедрами, крутили сигары на бедрах,

      Потом написал свою хронику нравов,

      Как Достоевский.

      В день возвращенья в Россию

      Мне позвонила подруга

      И рассказала:

      Другую нашу подругу зарезал сожитель.

      Она его более не хотела.

      Точнее, ее мать сломала ногу

      И требовала повышенного внимания.

      А он тоже требовал.

      На двоих ее не хватало.

      Он вернулся с приготовленной заточкой.

      Она почему-то ему открыла.

      За́ день рассказывала соседке:

      Снится мне сон, что я падаю в пропасть.

      Тридцать ударов нашли на ее теле.

      Она осталась там, где сидела,

      В луже крови

      На кухне.

      Голова еле держалась на позвоночном столбе.

      Но сияния вокруг не наблюдали

      Те, кто делали запись в протоколе,

      И не заметили в помещении никого постороннего

      С усталым лицом русского крестьянина.

      Он сам позвонил сыну,

      Маленькому менту,

      И сдался властям.

      Ничего романтического.

      Бывший чеченский контрактник,

      Потом охранник магазина.

      Она