«Скаковые трибуны, вполне напоминающие Лоншанские, возле Парижа, и общее устройство скакового круга производят весьма приятное впечатление и представляют немало удобств, – сообщалось в „Петербургском листке”. – Ипподром расположен очень живописно: внутренняя его сторона выходит на Удельнинский парк, наружная же дает прекрасный пейзаж на Коломяги и соседние деревни. Скаковой круг имеет в окружности ровно две версты и разделен на три дорожки: наружную, для гладкой скачки, круг песчаный рабочий, для галопов, и дорожку стипльчезную – с препятствиями, которых десять. Из них серьезнейшим препятствием считается каменная стена вышиной до полутора аршин. Всех трибун построено три: деревянная, с Царской ложей и помещением для членов Общества, каменная для публики с ложами и двухрублевым амфитеатром, и деревянная с рублевыми местами. Тотализатор общий, в каменном здании, под ложами, как это устроено в Лоншане. Общий вид этих построек, воздвигнутых по проекту академика Л.Н. Бенуа, весьма изящен».

      «Новый скаковой ипподром, без преувеличения, великолепен, – вторил обозреватель „Петербургской газеты”. – Петербуржцы не привыкли к таким роскошным зданиям в области спорта. Старинный ипподром в Царском Селе, которым они были вполне удовлетворены, кажется теперь мизерным сараем».

      Вообще же, комментарий обозревателя «Петербургской газеты» отличался глобальными параллелями. «От Коломяжского ипподрома ожидают больших последствий, почти что новой „коломяжской эры“, – с пафосом отмечал журналист. – Известно влияние путей сообщения на цивилизацию, а Коломяги, по своему узловому положению среди петербургских окраин и пригородов, напоминают древнюю Элладу. Края Коломяг „изрезаны морями”, конножелезными линиями, железной дорогой, и поэтому есть полное основание надеяться, что Коломяги станут колыбелью скаковой культуры».

      Скаковой сезон на Коломяжском ипподроме открылся на следующий день после торжественного освящения – 12 июля 1892 года. «Публики собралась масса, так что прекрасные обширные трибуны едва всех помещали, – описывал тот день репортер „Петербургского листка”. – К сожалению, грунт скакового круга оказался плохой, и скачки не отличались резвостью...»

      Беговая жизнь была насыщена всевозможными событиями. Так, ежегодно