Грустей взор. Сюртук застегнут.

      Сух, серьезен, строен, прям —

      Ты над грудой книг изогнут,

      Труд несешь грядущим дням.

      Вот бежишь: легка походка;

      Вертишь трость – готов напасть.

      Пляшет черная бородка,

      В острых взорах власть и страсть.

      Пламень уст – багряных маков —

      Оттеняет бледность щек.

      Неизменен, одинаков,

      Режешь времени поток.

      Взор опустишь, руки сложишь…

      В мыслях – молнийный излом.

      Замолчишь и изнеможешь

      Пред невеждой, пред глупцом.

      Нет, не мысли, – иглы молний

      Возжигаешь в мозг врага.

      Стройной рифмой преисполни

      Вихрей пьяные рога,

      Потрясая строгим тоном

      Звезды строящий эфир…

      Где-то там… за небосклоном

      Засверкает новый мир: —

      Там за гранью небосклона —

      Небо, небо наших душ:

      Ты его в земное лоно

      Рифмой пламенной обрушь.

      Где-то новую туманность

      Нам откроет астроном: —

      Мира бренного обманность —

      Только мысль о прожитом.

      В строфах – рифмы, в рифмах – мысли

      Созидают новый свет…

      Над душой твоей повисли

      Новые миры, поэт.

      Все лишь символ… Кто ты? Где ты?..

      Мир – Россия – Петербург —

      Солнце – дальние планеты…

      Кто ты? Где ты, демиург?..

      Ты над книгою изогнут,

      Бледный оборотень, дух…

      Грустен взор. Сюртук застегнут.

      Гори, серьезен, строен, сух.

      Упорный маг, постигший числа

      И звезд магический узор.

      Ты– вот: над взором тьма нависла…

      Тяжелый, обожженный взор.

      Бегут года. Летят: планеты,

      Гонимые пустой волной, —

      Пространства, времена… Во сне ты

      Повис над бездной ледяной.

      Безводны дали. Воздух пылен.

      Но в звезд разметанный алмаз

      С тобой вперил твой верный филин

      Огонь жестоких желтых глаз.

      Ты помнишь: над метою звездной

      Из хаоса клонился ты

      И над стенающею бездной

      Стоял в вуалях темноты.

      Читал за жизненным порогом

      Ты судьбы мира наизусть…

      В изгибе уст безумно строгом

      Запечатлелась злая грусть.

      Виси, повешенный извечно,

      Над темной пляской мировой, —

      Одетый в мира хаос млечный,

      Как в некий саван гробовой.

      Ты шел путем не примиренья —

      Люциферическим путем.

      Рассейся, бледное виденье,

      В круговороте бредовом!

      Ты знаешь: мир, судеб развязка,

      Теченье быстрое годин —

      Лишь снов твоих пустая пляска;

      Но в мире – ты, и ты – один,

      Все озаривший, не согретый,

      Возникнувший в своем же сне…

      Текут года, летят планеты

      В твоей несчастной глубине.

      Снега синей, снега туманней;

      Вновь освеженней дышим мы.

      Люблю деревню, вечер ранний

      И грусть серебряной зимы.

      Лицо изрежет ветер резкий,

      Прохлещет хладом в глубь аллей;

      Ломает хрупкие подвески

      Ледяных, звонких хрусталей.

      Навеяв синий, синий иней

      В стеклянный ток остывших вод,

      На снежной, бархатной пустыне

      Воздушный водит хоровод.

      В темнеющее поле прыснет

      Вечерний, первый огонек;

      И над деревнею повиснет

      В багровом