Ваша жизнь больше не прекрасна. Николай Крыщук
Читать онлайн книгу.
Вспоминать нужно только любовно, звать. Только на любовное воспоминание умерший откликнется, и не частями своими какими-то, а весь разом.
Мне вспомнился голос Игоря, о котором говорили, что это «ранний бас». Бас у головастого младенца казался дополнительной несуразностью, над Игорем посмеивались. Но сейчас я понял, как, в действительности, шел этот бас всей его коренастой фигуре, немного кривым, как у футболиста, но крепким, словно катящим его по земле, незлым ногам. И его улыбке, в углу которой почему-то виделась закушенная спичка.
В эту минуту я был почти счастлив.
Трудолюбивый порыв воскрешения длился, однако, недолго, запас воспоминаний быстро скудел. Но с тех пор, как только в памяти всплывал тот ужасный вечер, рядом с ним оказывалось и счастливое исступление под тополем, и мне казалось, что работа еще не закончена, что еще не все вспомнили Игоря по-настоящему и надежда есть. А может быть, необходимо собраться всем вместе и попробовать вызвать его одновременно? Разные мысли приходили голову. Но в жизни хватало кроме этого других дел и переживаний, я забывал Игоря.
Если иметь в виду не вполне проясненный статус моего послесмертного существования, нынешняя моя разговорчивость может показаться ненатуральной и даже абсурдной. На это можно ответить, то есть спросить, только одно: «Брат, а как тебе известно это, если ты еще не умирал? Другое дело, если умер. Тогда присаживайся, покурим. Сам знаешь, так хочется поболтать».
Но я о Боге. Тема все же не для скамейки у парадной. Впрочем, именно что для скамейки, тем более если парадная является входом в иное бытие. Никого не хочу грузить. И без этого атрибута как-то живут люди и так же, молча, уходят. Но Бог всегда занимал место в моем сознании гораздо большее, чем полагалось советскому гражданину. Он отвлекал меня, не позволял исполнять домашние, а порой и супружеские обязанности (смешно звучит, понимаю, как-нибудь объяснюсь), хотя, надо признать честно, иногда и выводил из тупиков с паутиной. Не всегда был расторопен, но все же. Короче, еще несколько слов о моем детском Боге, перед тем как рассказать про исчезновение отца. Без последнего история моя вообще лишается смысла. А я смысла именно что и хочу напоследок.
Прежде всего, может быть, после скоротечной и братоубийственной гибели Игоря Диброва, я решил, что Бог у нас не один. Что над нашим Богом есть еще Бог, над ним еще, над ним еще и так далее. Эта бюрократическая структура хотя бы как-то объясняла верхний недогляд за нашей жизнью и невозможность конкретной жалобы. Наш Бог был загружен по горло, а его начальник озирал вообще какие-то другие области Вселенной, мы ему были неродные.
Но однажды я увидел в журнале «Крокодил» дедушку, лысого, с седой бородой, который сидел на облаке и небесной травинкой улыбчиво щекотал кашу воюющего населения. Этот теократический натурализм с поразительной воспитательной легкостью стер во мне иждивенческое представление о Небесной администрации. Я повзрослел буквально за минуту.
Этот старик на облаке