Завещание Аввакума. Николай Свечин
Читать онлайн книгу.
Павлу Афанасьевичу, господину Благово.
Лыков с трудом дотерпел до вечера. Уже в семь часов взял в оружейной комнате служебный «смит-вессон» образца 1872 года, засунул сзади за брючный ремень и начал прохаживаться по Пушной набережной вдоль канала. Без пяти восемь подошел Здобнов. Они встали под навес крытой галереи, чтобы не маячить на виду, и простояли так до девяти. Купец не пришел.
Раздосадованный Лыков сдал револьвер, попрощался с Ничепоруковым и Здобновым и ушел домой.
Утром следующего дня их конфидент нашелся – лежал на Сибирской пристани, засунутый между двумя цибиками с кожаным чаем[11], с трехгранной раной в сердце.
Пристав Львов рвал и метал: через два дня приезжает грозный генерал-губернатор Игнатьев, а у них уже два трупа. Здобнову было приказано «вылезти из кожи вон, но к приезду убийцу предоставить». Лыкова официально открепили от квартала и назначили помощником сыскного надзирателя Макарьевской части, то есть он стал сыщиком!
– Держись, Алексей, теперь все шишки наши, – сказал ему умудренный Здобнов. – С этих обалдуев какой спрос? Их дело в свисток свистеть, а жуликов с нас будут спрашивать.
Поиск убийц усилился. К полицмейстеру вызвали на беседу тех двух купцов, что были вчера в лавке Большакова вместе с покойным (их имена нехотя назвал хозяин лавки). Одним из них оказался сам Арсений Иванович Морозов, хозяин огромной Богородско-Глуховской мануфактуры, второй – туз помельче, но тоже козырный – коммерции советник Иван Александрович Найденов, совладелец торгового дома «А. Найденов и сыновья», а также брат знаменитого Николая Найденова, председателя Московского торгового банка и Московского биржевого комитета.
Оба купца ответили на крайне вежливо заданные им вопросы очень скупо (Лыкова, как мелкую сошку, к участию вообще не допустили, а Здобнов присутствовал бессловесно; он и рассказал Алексею о том, как шла беседа). Да, вон тот полицейский показывал им карточку какого-то человека, им не известного. Нет, они все трое не опознали личность на карточке. Молодой их товарищ, что ночью погиб – Яков Прохоров, сын одного из совладельцев (Алексея Яковлевича) Трехгорной мануфактуры, хороший парнишка. Они уже отбили телеграмму отцу, тот скоро приедет. Нет, Яша тоже ничего не знал и знать по молодости не мог; он на ярмарке всего второй раз, они его опекали и делу учили. Знакомств у Яши своих еще нет, кого он там мог узнать, упокой Господи его душу…
Беседа на этом и закончилась, купцы ушли.
После этого в кабинет допустили Лыкова. Совещание вел сам полицмейстер генерал-майор Каргер; присутствовали надворный советник Благово, пристав Львов, а также Здобнов и Лыков.
Здобнов доложил о ходе розысков, о встрече в лавке Большакова и о короткой беседе с Яковом Прохоровым на улице; высказал убеждение, что все трое купцов узнали убитого на фотографии. Благово и Львов сошлись во мнении, что тут явно какая-то купеческая, а может, и староверческая тайна, а значит, правды от купцов не добьешься и надо заходить с другого конца.
Благово умело вел беседу, направляя
Кожаный чай – привезенный по суше (привезенный морем назывался камышовым). Цибик – большой тюк с чаем, зашитым в шкуры мехом внутрь.