«Хорошо составленные законы главным образом должны, насколько возможно, все определять сами и оставлять как можно меньше произволу судей… Законы составляются людьми на основании долговременных размышлений, судебные же приговоры произносятся на скорую руку, так что трудно людям, отправляющим правосудие, хорошо различать справедливое и полезное»[86].

      Так, Аристотель пишет о законах Солона: «Вместе с тем как законы не были написаны просто и ясно, то неизбежно возникало много споров, и решать все дела и общественные и частные приходилось суду. Некоторые думают, что Солон нарочно сделал законы неясными, чтобы решение дел зависело от народа. Однако это предположение неправдоподобно, а скорее этот факт объясняется тем, что он неумел в общей форме выразить наилучшее»[87].

      А вот диалог между Периклом и Алкивиадом.

      «Скажи мне, Перикл, – начал Алкивиад, – мог ли бы ты объяснить мне, что такое закон?

      – Конечно, ответил Перикл.

      – Так объясни мне, ради богов, – сказал Алкивиад, – когда я слышу похвалы некоторым за их уважение к закону, я думаю, что такую похвалу едва ли имеет право получить тот, кто не знает, что такое закон.

      – Ты хочешь узнать, Алкивиад, что такое закон, – отвечал Перикл. – Твое желание совсем не трудно исполнить. Первый встречный скажет: законы это все то, что следует делать и чего не следует.

      – Какою же мыслью при этом руководствуются хорошее следует делать или дурное?

      – Хорошее, клянусь Зевсом, мой мальчик, – отвечал Перикл. – Конечно, недурное.

      – А если не большинство, но, как бывает в олигархиях, немногие соберутся и напишут, что следует делать, это что?

      – Все, – отвечал Перикл, – что напишет властвующий, обсудив, что следует делать, называется законом.

      – Так если и тиран, властвующий в государстве, напишет гражданам, что следует делать, и это закон?

      – Да, – отвечал Перикл, – все, что пишет тиран, пока власть в его руках, это есть закон.

      – А насилие и беззаконие, – спросил Алкивиад, – что такое, Перикл? Не то ли, когда сильный заставляет слабого не убеждением, а силой делать, что ему вздумается?

      – Мне кажется, да, – сказал Перикл.

      – Значит, и все, что тиран пишет, не убеждением, а силой заставляя граждан делать, есть беззаконие?

      – Мне кажется, да, – отвечал Перикл. – Я беру назад свои слова, что все, что пишет тиран, не убедивший граждан, есть закон.

      – А все то, что пишет