Полное собрание рассказов в одном томе. Василий Шукшин
Читать онлайн книгу.
семисит будет. Вот какой терпеливый! Теперь: за что я, спрашивается, работал? Насчет денег никогда не жадничал, мне наплевать на них. В большие люди тоже не вышел. И специальность моя скоро отойдет даже: не нужны будут шорники. Для чего же, спрашивается, мне жизнь была дадена?
– Для детей, – серьезно сказала Марфа.
Антип не ждал, что она поддержит разговор. Обычно она обрывала его болтовню каким-нибудь обидным замечанием.
– Для детей? – Антип оживился. – С одной стороны, правильно, конечно, а с другой – нет, неправильно.
– С какой стороны неправильно?
– С той, что не только для детей надо жить. Надо и самим для себя немножко.
– А чего бы ты для себя-то делал?
Антип не сразу нашелся, что ответить на это.
– Как это «чего»? Нашел бы чего… А может, в музыканты бы двинул. Приезжал ведь тогда человек из города, говорил, что я самородок. А самородок – это кусок золота – редкость, я так понимаю. Сейчас я кто? Обыкновенный шорник, а был бы, может…
– Перестань уж!.. – Марфа махнула рукой. – Завел – противно слушать.
– Значит, не понимаешь, – вздохнул Антип.
Некоторое время молчали.
Марфа вдруг всплакнула… Вытерла платочком слезы и сказала:
– Разлетелись наши детушки по всему белому свету.
– Что же им, около тебя сидеть всю жизнь? – заметил Антип.
– Хватит стучать-то! – сказала вдруг Марфа. – Давай посидим, поговорим про детей.
Антип усмехнулся, отложил молоток.
– Сдаешь, Марфа, – весело сказал он. – А хочешь, я тебе сыграю, развею тоску твою?
– Сыграй, – разрешила Марфа.
Антип вымыл руки, лицо, причесался.
– Дай новую рубашенцию.
Марфа достала из ящика новую рубаху. Антип надел ее, подпоясался ремешком. Снял со стены балалайку, сел в красный угол, посмотрел на Марфу…
– Начинаем наш концерт!
– Ты не трепись только, – посоветовала Марфа.
– Сейчас вспомним всю нашу молодость, – хвастливо сказал Антип, настраивая балалайку. – Помнишь, как тогда на лужках хороводы водили?
– Помню, чего же мне не помнить. Я как-нибудь помоложе тебя.
– На сколько? На три недели с гаком?
– Не на три недели, а на два года. Я тогда еще совсем молоденькая была, а ты уж выкобенивался.
Антип миролюбиво засмеялся:
– Я мировой все-таки парень был! Помнишь, как ты за мной приударяла?
– Кто? Я, что ли? Господи!.. А на кого это тятя-покойничек кобелей спускал? Штанину-то кто у нас в ограде оставил?
– Штанина, допустим, была моя…
Антип подкрутил последний колочек, склонил маленькую голову на плечо, ударил по струнам… Заиграл. И в теплую пустоту и сумрак избы полилась тихая светлая музыка далеких дней молодости. И припомнились другие вечера, и хорошо и грустно сделалось, и подумалось о чем-то главном в жизни, но так, что не скажешь, что же есть это главное.
Не шей ты мне, ма-амынька,
Красный