Образцовый жеребец стоял в образцовой конюшне, за невысокой оградкой. Косил на людей большим нежно-фиолетовым глазом, настороженно вскидывал маленькую голову, стриг ухом.

      Остановились около него.

      – Этот?

      – Но. – Кондрат смотрел на жеребца как на недоброго человека, ехидные повадки которого хорошо изучил. – Он самый.

      – Орловский.

      – По блату выставили.

      – Красивый.

      – «Красивый», – передразнил сына Кондрат. – Ты уж… лучше походки изучай, раз не понимаешь.

      – Чего ты? – обиделся Минька.

      – Ты сядь на него да пробежи верст пятьдесят – тогда посмотри, что от этой красоты останется.

      – Но нельзя же сказать, что он некрасивый!

      – Вот за эту красоту он и попал сюда. У нас ведь все так… Конечно, полюбоваться можно, особенно кто не понимает ни шиша. А ты глянь! – Кондрат перешагнул оградку и пошел к жеребцу. Тот обеспокоился, засучил ногами. – Тр-р, стой! – прикрикнул Кондрат. – Гляди сюда – это грудь? Это воробьиное колено, а не грудь. Он на двадцатой версте захрипит…

      Тут к ним подошел служитель в синем комбинезоне.

      – Гражданин, вы зачем зашли туда?

      – На коняку вашего любуюсь.

      – Смотреть отсюда можно. Выйдите.

      – А если я хочу ближе?

      – Я же вам русским языком сказал: выйдите. Нельзя туда.

      Кондрат выразительно посмотрел на сына, вышел из оградки.

      – Понял? Издаля только можно. Потому что знающие люди враз раскусят. Чистая работа!

      Служитель не понимал, о чем идет речь. Кондрат хотел уже уйти, но вдруг повернулся к служителю и спросил совершенно серьезно:

      – Вопрос можно задать?

      – Пожалуйста. – Служитель важно склонил голову набок.

      – Этот конь – он кто: жеребец или кобыла?

      Служитель взялся за живот… Он хохотал от души, как, наверное, не хохотал давно.

      Кондрат внимательно, с грустью смотрел на него, ждал.

      – Так ты, значит… Ха-ха-ха!.. Ой, мама родная! Так ты за этим и ходил туда? Узнать? Ха-ха-ха!..

      – Смотри не надсадись, – сказал Кондрат.

      Служитель вытер глаза.

      – Жеребец, жеребец это, дорогой товарищ.

      – Но?

      – Что «но»?

      – Неужели жеребец?

      – Конечно, жеребец.

      – Значит, я Василиса Прекрасная.

      – При чем тут Василиса?

      – При том, что это не жеребец. Это ишак.

      Служитель рассердился:

      – Заложил, наверно, вчера крепко? Иди похмелись.

      – Иди сам похмелись! А не то – съезди вон на своем жеребце. На нем только в кабак и ездить.

      Служитель нашел