Гулька отвела ветку в сторону и – гордячка! – молча шагнула к крыльцу.

      Анка тоже молчала.

      Гуля открыла входную дверь, но в подъезд не заходила. Анка тихо рассмеялась, она хорошо знала свою бывшую подругу.

      И точно. Гуля обернулась, кивнула на ветку в Анкиной руке и спросила с деланым равнодушием:

      – Ну и к чему это?

      – Так.

      – Что – так?

      – Чтоб тебе плохо стало. Как мне. По-настоящему плохо. Чтобы наказать тебя.

      – Ты дотронулась до меня этой веточкой, чтобы мне стало плохо?

      – Да.

      – Просто дотронулась и все?

      – Да.

      – Курбанова, да ты с ума сошла!

      – Да.

      – Что – да?!

      – Или сошла с ума, или сплю.

      Анка снова засмеялась и пошла домой, ни разу не обернувшись. И внезапно заметила, что ледяной панцирь на ее волшебной палочке исчез. Теперь это была обычная ветка.

      Но выбросить ее Анка все равно не смогла. Так и несла подарок незнакомки сквозь тишину большого города к своему дому. И не думала ни о чем. Даже о том – сон ли это.

      Последние десять минут пролетели как одна, Анка со злостью вырубила мерзко тилинькающий телефон. С трудом села в постели и заставила себя держать глаза открытыми.

      Бросила взгляд в окно и застонала: ну и утро! А ведь она проспала первый урок, уже девять, и мерзкая серая мгла за окном должна смениться хотя бы подобием рассвета.

      Надо же – ничегошеньки не видно! Соседние высотки едва просматриваются, так темно на улице.

      В стекло дробно застучал дождь, и Анка поморщилась от отвращения: декабрь, называется. На площадях уже поставили елки, а вместо снега под ногами раскисшая от бесконечных дождей рыхлая серая масса.

      Пусть бы снег вообще не выпадал! Или растаял, наконец. Лучше чистый асфальт, чем эта… эта… грязная взвесь!