Бог и человек. Парадоксы откровения. Виктор Печорин
Читать онлайн книгу.
имя Иоанна отсутствует в греческих подлинниках Евангелий – это явная вставка синодального переводчика. Приведем для сравнения фрагменты подлинных текстов:
«И тотчас, выходя из воды, увидел Иисус, что раскрылись небеса, и Дух, как голубь, спускается на Него. И с неба раздался голос: „Ты – Мой возлюбленный Сын, в Тебе Моя отрада“» (Мк. 1:10, 11).
«Сразу после омовения Иисус вышел из воды, и вдруг раскрылись перед Ним небеса и Он увидел, как Божий Дух, словно голубь, устремляется к Нему. И голос с неба сказал: „Это Сын Мой возлюбленный, в Нем Моя отрада“» (Мф. 3:16, 17).
Итак, три Евангелия единодушны в том, что нисхождение духа и голос Бога здесь слышит лишь сам Иисус. Хотя в более позднем Евангелии от Матфея этот голос уже обращается как бы не к одному Иисусу, но к более широкой аудитории. Чувствуется тенденция перевести субъективное явление в объективную плоскость, как бы доказать сомневающимся его реальность.
В дальнейшем тенденция объективизации Иисусова видения обретает зримую форму в еще более позднем Евангелии от Иоанна, где уже самому Иоанну Крестителю, реальной и авторитетной исторической личности, приписали недвусмысленное свидетельство: «я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем» (Ин. 1:32).
Вставки в Евангелия от Марка и Матфея имени Иоанна в качестве «свидетеля», сделанные синодальным переводчиком, явились логическим завершением процедуры объективизации. Теперь мы уже должны поверить, что голос Бога, обращенный к Иисусу, слышал не только сам Иисус, но и Иоанн, а возможно, и другие присутствовавшие.
На самом деле, конечно, откровение – дело интимное и касается лишь того, кто избран Богом. В этом нет ничего удивительного. Напротив, было бы странно, если бы дело обстояло иным образом.
Голос Бога и Его образ представляются необыкновенными и описываются очевидцами как нечто необычное потому, что они действительно необычны. Голос Бога – это не тот голос, который воспринимается органами слуха. И те визуальные образы, которые являются очевидцу откровения, – не те, что воспринимаются обычным зрением. И даже привычные термины «голос», «образ» не передают истинную суть дела. На самом деле откровение воспринимается непосредственно сознанием, минуя обычные (чувственные) каналы восприятия. Это трудно выразить нашим языком, но все-таки в описаниях очевидцев мы находим выражения, подтверждающие нашу догадку.
Так Иезекииль утверждает: «вошел в меня дух», и описывает процедуру восприятия откровения, находя для этого такие сравнения. Якобы Бог заставил его съесть [sic!] книжный свиток, исписанный внутри и снаружи: «напитай чрево твое и наполни внутренность твою этим свитком, который Я даю тебе». «И я съел, – говорит Иезекииль, – и было в устах моих сладко, как мед».
Смысл сказанного сводится к тому, что какой-то (и немалый) объем информации был вложен непосредственно в сознание реципиента.
По-видимому, этот объем информации превосходит возможности восприятия, что является еще одной причиной страха, сопровождающего откровение. Наверно, многим знакомо чувство страха, охватывающее студента перед экзаменом: кажется,