Я не сразу поняла, что случилось. Я видела только, что мама грустна и тревожна. Часто заходит в Универсум. Ждет чего-то. Спустя неделю я спросила, что происходит. Мы были дружны, и мама, немного поколебавшись, рассказала: Макс не звонит и не пишет уже две недели.

      – А ты? – спросила я.

      – Ну я написала пару раз… Он ответил, что все хорошо, и снова пропал.

      – Занят, наверное, – сказала я наобум.

      Это было плохое предположение. Если человек настолько занят, чтобы не найти времени написать простое «как дела?», это может значить только одно: мама неправильно его поняла. Это были чисто рабочие отношения с его стороны. Рабочие цветы? Рабочие комплименты? Рабочие встречи с болтовней часами?

      – Дура я, – мама заплакала.

      Теперь она часами сидела в ожидании сообщения от него, каждые пять минут проверяла его профиль в Универсуме и испытывала страшные страдания от того, что вот, только что он в очередной раз заходил в свой профиль, но снова ничего не написал ей! Мне от души было жалко маму, и я уговорила ее позвонить Веберу. Она долго отказывалась, но в конце концов дрожащими руками набрала его номер.

      Он явно обрадовался звонку, охотно согласился с ней встретиться. Да, прозвучала фраза «занят был». Что ж, может и так. До встречи оставалось два дня, и эти два дня мама снова была счастлива.

      Она готовилась к разговору с Вебером.

      – Ты еще тезисы напиши, как для конференции, – подтрунивала я над ней.

      – Нет, – кипятилась мама, – без подробностей, конечно, но я все ему скажу! Если у нас чисто рабочие отношения, пусть катится к чертовой матери! Я удалю его из своего Универсума и прекрасно смогу жить без него!

      Мы обе знали, что это пустая бравада. Жить без него она не могла.

      На встречу с Максом я собирала маму, как в бой.

      – Знаешь что, – вдруг сказала я ей под влиянием какого-то предчувствия, – не говори ему все, что думаешь!

      Но, конечно, мама все ему сказала.