Поле, а в поле антеннка,

      Коснулась неба без звезд,

      Домиков пять, деревенька,

      Запущенный сирый погост.

      Поле, широкое поле,

      Даже не видно конца,

      Здравствуй Российская воля,

      У моего крыльца.

      Воздух пьянящий, здравствуй,

      Там на покатых холмах,

      В солнечных ваннах властвуй,

      С эхом на небесах.

      Синее море пространства,

      Может моя душа,

      Запомнит это убранство,

      Вечностью в поле дыша.

      Вместе с колосьями хлеба

      Напьется воды голубой

      И под синеющим небом,

      Снова сольется с судьбой.

      Вспомнит, что было забыто,

      И среди этих равнин,

      Сколько под небом прожито,

      Ради душевных вершин.

      Тайну откроют сердцу

      Эти равнины, поля,

      Вспомню себя по отцу,

      Прошлое возлюбя.

      Поле, широкое поле,

      В небо летит горизонт,

      Здравствуй, Российская воля,

      Сладкий и девственный сон.

      Задумавшись над смыслом бытия,

      Без электричества, под темным, зимним небом,

      В каморке / Папы Карло /, у огня,

      Сидел поэт, поужинавший хлебом.

      История, как вечное перо,

      Проткнет из воздуха материю пространства

      И ляжет на бумагу серебро,

      Украсившее внутреннее царство.

      Огонь лампады, много ли дано,

      Листок бумаги, ручка, вдохновенье,

      Без электричества довольно тяжело

      Представит мир наш, даже на мгновенье.

      Огонь лампады медленно горит,

      Как узок круг сейчас моих друзей

      И душу неосознанно щемит

      Огонь, ласкавший взоры королей.

      Но как душевно все, же у огня,

      У древнего огня истоков силы,

      В эти минуты только для меня,

      Уж очень искренно огни его светили.

      Может быть, я старею,

      Но современная жизнь,

      Напоминает мне батарею,

      /чугунную/, летящую вниз.

      Бачок смывателя только,

      Все выше и выше, смыв

      Стремительный, громкие бульки

      Летят, дверь в сортир, не закрыв.

      Нервные сериалы, —

      Жидкое мыло в руке,

      Все поломали вандалы,

      В нашей несчастной стране.

      Нравятся старые фильмы,

      В них есть ранимость души,

      Люди не механизмы,

      И не карандаши.

      Снова рисуют серость,

      По старым мазкам на картине,

      Горе «художников смелость»

      Дань каждодневной рутине.

      Но реставраторы слова

      Снова откроют нам лик,

      Ведь, для искусства основа —

      Выстрадать звук, а не крик.

      Окунуться в себя и увидеть движения