От меня до тебя – два шага и целая жизнь. Сборник рассказов. Дарья Гребенщикова
Читать онлайн книгу.
к бельэтажу, наоборот, казались ей уходящими вниз, ниже оркестровой ямы. Минус бесконечность. Римма всегда выходила на поклонах, и, хотя никто не бросал ей букетов, она раскланивалась, и даже осмеливалась посылать в зал воздушные поцелуи. Забавная какая девушка, сказал молодой режиссер главному режиссеру – почему ты ее не занимаешь? Я ее не вижу, – сказал главный, – да куда полтруппы девать? У нас норму никто не вырабатывает, кроме заслуженных. А я возьму, позволишь? – молодой уже придумал, как забавно будет смотреться Римма на сцене его театра. Главный пожал плечами.
– Римма? Вас ведь, кажется, так зовут? – молодой подсел к ней в служебном буфете. Римма так перепугалась, что разлила стакан, в котором она мешала томатный сок со сметаной. А что? Да вы не волнуйтесь так, – молодой надел ослепительную улыбку, которая еще больше испугала Римму. Я вас хочу пригласить – исполнить роль в моей новой постановке. Театр имени Мочалова, известен вам? Еще бы! – Римма провела пальцем дорожку, и теперь сок стекал на пол, брызгая на штаны молодого режиссера. Ну вот, моя визитка – жду вас.
Сначала долго читали пьесу. Римма стеснялась спросить, о чем она, но понимала, что это – новое направление в искусстве. Дома она сидела в интернете, забивая в поисковик слова, которые ей удалось запомнить, но гугл молчал. Должно быть, сам Виктор Викторович – молодой режиссер, и написал, решила Римма и стала зубрить. Роль была не то, чтобы большой, но и не маленькой. Значительная роль, сказал ей Виктор Викторович. Эманация Всемирного Зла. Слово «эманация» Римме понравилось, а вот «зло» – не очень. Текст состоял из междометий, ахов, вздохов и звуков погремушки, которую полагалось теперь подавать Римме на репетицию. Премьера собрала едва не полстолицы – Виктор Викторович был известен тем, что ниспровергал. Всё абсолютно. Оказалось, – Римма подслушала разговор в курилке, что пьеса, которую они репетировали, называлась «Сыпь» и явилась плодом раздумий Виктора Викторовича над пьесами Антона Чехова, эдакой контаминацией – " Сад трех вишневых чаек». Сестер не было, сада тоже, была, правда одинокая Раневская с топором, Чебутыкин с наганом и кордебалет. Мужской. Римма, подвешенная в люльке на штанкетный подъем, то опускалась, то поднималась, настойчиво дрожа погремушкой. Тени метались по сцене, хохотала какая-то птица, схожая с павлином, а герои всех трех пьес, одетые в черные трико, выкрикивали отрывки из своих монологов. Аплодировали неистово. Сцену забросали цветами, а актер, исполнявший роль Раневской, демонстративно разоблачился на поклонах, сняв с себя боа и платье цвета выдохшегося Шампанского. Когда погасли огни, и актеры разошлись, Римма, забытая в люльке, затосковала. Она сначала робко звала – эй, кто-нибудь?! потом перешла к «спасите и помогите» и вопила так долго, что пришел вахтер, включил дежурный свет, увидел Римму, зябнувшую на сквозняке, развел руки – дескать, рабочих никого нет, терпите, барышня, и ушел. Ночью